Сари Робинс - Больше чем скандал
Сильные ноги Маркуса были широко расставлены, и было заметно, как он напрягся, когда человек вонзил иглу в его кожу Маркус зашипел, но больше не издал ни звука.
Кэтрин coбралa всю свою волю, иначе ее бы вырвало.
К счастью, долговязый мужчина передвинулся и заслонил собой это ужасное зрелище. Кэтрин с облегчением вздохнула, одновременно пожалев, что лишилась возможности созерцать эту картину. И хотя ранее она не позволяла себе чувствовать ничего подобного, ощущение, которое она испытала при виде обнаженного тела Маркуса, было одним из самых острых в ее жизни.
– Осталось только закрепить узел, сэр, – пробормотал мужчина. – Пара дней, и вы будете как огурчик, сэр.
Мужчина отступил в сторону. Молочно-белая кожа Маркуса притягивала взор Кэтрин, будто сметана кошку. Рана была обработана и теперь представляла собой шов, начинающийся на боку и заканчивающийся в самом низу спины… Восхищенный взгляд Кэтрин обежал выпуклости крепких ягодиц. Она ощутила, как в глубинах ее женского существа копится жар, возникает неловкость и ее начинают обуревать неясные, не испытанные ранее желания. Это выбивало девушку из колеи, нарушало ее душевное равновесие и будило желание.
– Спасибо, Там. – Маркус обернулся.
Золотистый свет заливал его мощный торс. Под сильным впечатлением от горы бугрящихся мускулов, покрытых темными завитками волос, девушка закусила губу.
Груди Кэтрин отвердели, словно к ним прикоснулась его рука. Пальцы впились в шерстяное одеяло, и ей захотелось зарыться меж простыней.
Дорожка темных волос спускалась по груди и животу Маркуса к тонкой полоске ткани, едва прикрывавшей интимные части тела. Кэтрин скользнула взглядом по скрывающимся под ней выпуклостям и ощутила, как где-то глубоко в ней растет странная боль. Она перевела глаза ниже, на мускулистые, с темным пушком бедра…
«Но что это?!»
Когда Кэтрин осознала смысл увиденного, ее рот открылся сам по себе. Ни на одной из ног Маркуса не было ни царапины! Ни повязки, ни ранки, ни малейшей ссадины! Так это ложь!
– Обманщик! – взвизгнула она, пытаясь выбраться из кровати.
Жгучая боль расколола ее голову напополам. В глазах засверкали звезды. Сжав виски руками, она попыталась соединить половинки раскалывающегося черепа, но волны боли продолжали накатываться на нее одна за другой. Живот скрутило в узел, а взгляд вновь затуманился.
Чьи-то руки приподняли ее и поддерживали за плечи, пока ее рвало в горшок. Глаза жгли слезы, выступавшие в уголках век при каждом болезненном спазме. Лицо ныло, а голова трещала от боли, пока Кэтрин не извергла из себя все съеденное накануне. Хватая ртом воздух, словно она тонула, девушка откинулась на подушку, и глаза ее закрылись. Все ее тело покрылось испариной, но, несмотря на это, Кэтрин продолжало трясти.
Чьи-то заботливые руки положили на ее лоб влажную прохладную ткань. Сквозь пелену сознания она услышала чье-то хныканье, но потом поняла, что это плачет она сама.
Стиснув зубы, Кэтрин оборвала жалостные звуки.
На ее грудь положили холодную мокрую тряпку и еще одну – к самым ступням. Затем ее завернули в два толстых шерстяных одеяла.
Удивительно, но боль немного утихла.
Это принесло невероятное облегчение, и ей снова захотелось плакать. Однако Кэтрин предпочла сосредоточиться на радости по поводу утихающей боли.
Постепенно мир обрел привычные черты.
Матрас возле Кэтрин просел под чьей-то тяжестью, и аромат сандала возвестил ей о том, кто ее заботливая нянька. Злость и раздражение охватили ее с новой силой. Ей захотелось ударить Маркуса, закричать на него, однако она была не в силах даже пошевелиться.
– Тебе немного получше, Кэт? – мягко спросил Маркус.
Кэтрин приоткрыла один глаз, но даже это небольшое движение потребовало от нее титанических усилий.
Свечи погасли, и свет исходил только от угольков, тлеющих в камине. Теперь на Маркусе был длинный красноватый халат с золотистыми отворотами.
Кэтрин подавила чувство разочарования по поводу того, что он одет.
– Вы лгали, – резко прозвучал ее голос.
– Да, но без дурных намерений.
– Любая ложь… отвратительна.
Маркус потянулся к ней и снял с ее лба тряпку, которая уже успела нагреться. Намочив ткань в кувшине с водой, он выжал ее и вновь положил на лоб Кэтрин. Ощущение было столь замечательным, что девушка прикрыла глаза.
– А теперь отдохните, Кэт.
– Вы… вы… – она пыталась придумать особо оскорбительное слово, но в голове царила пустота. – Лжец!
Кэтрин поняла, что проиграла сражение, и сдалась.
– Вы снова стали самой собой, и я рад этому, – пробормотал Маркус с облегчением, которое могло показаться проявлением слабости. Он был чуть ли не в восторге оттого, что она так быстро очнулась и чувствует себя достаточно хорошо, по крайней мере, для того, чтобы оскорбить его.
Если бы из-за него с Кэт произошло что-то нехорошее…
Отбросив страшную мысль, Маркус нагнулся и погладил шелковистые волосы девушки. Однако, представляя, как выглядели бы ее разметавшиеся золотые пряди волос на его подушке, он меньше всего желал увидеть подле них окровавленные повязки. Он был не прочь завлечь ее в свою постель, но не таким способом. Под глазами Кэтрин проступили темные круги, а фарфоровая кожа ее лица покраснела и распухла от рвотных спазмов. Маркус провел пальцами по ее лбу, чтобы исчезли морщинки. Лицо Кэтрин совсем разгладилось. Сон одолел девушку, и от ее розовых красиво изогнутых губ исходило легкое дыхание.
С тех пор как они расстались, Кэтрин очень изменилась. Тихое домашнее животное превратилось в львицу, защищающую свое потомство. Вмешаться в уличную драку… и для чего? Она вмешалась, чтобы… спасти его? Абсурдная мысль.
Возможно, она и спасла его, но, скорее всего, ею просто руководил обычный инстинкт. Иначе и быть не могло. Кэтрин никогда не доверяла ему и не упускала возможности сообщить об этом. Возможно, она вообразила, что он повздорил с прохожими, и хотела их остановить. Образ объятой праведным гневом Кэт, которая кидается в драку, намереваясь ее прекратить, показался ему наиболее правдоподобным. И все-таки в глубине его сознания продолжала маячить мысль о том, что Кэтрин его намеренно подстерегала, и это отнюдь не доставляло ему удовольствия.
После своего возвращения Маркус неоднократно наблюдал, как усердно она трудится на благо приюта, как безоговорочно полагается на нее отец и как самоотверженно защищает она тех, кто ей дорог. В глубине души Маркус даже завидовал той преданности, с которой Кэт относилась к его отцу. Он был бы не против, если бы кто-нибудь столь же преданно заботился и о нем самом.
