Барбара Картленд - Затерянная в Париже
— И что вы предлагаете мне делать?
— Я недостаточно хорошо вас знаю, чтобы ответить на этот вопрос, — сказала Уна, — но, раз вы такой сильный и у вас такая сильная аура, мне кажется, вы могли бы, как Язон, пуститься на поиски Золотого Руна, или, как Геркулес, совершить двенадцать подвигов, или, как сэр Галахад, искать Чашу Святого Грааля.
В ее голосе было что-то, что не позволило герцогу засмеяться. Он сказал:
— Вы меня очень удивляете. В то же время мне льстит, что вы считаете меня способным на подобные подвиги. А теперь, я думаю, нам пора.
Она огляделась и заметила, что почти все, занимавшие столики вокруг них, уже ушли.
Дамы в шляпах с перьями, в драгоценностях и джентльмены, которые разговаривали с ними так же серьезно, как она разговаривала с герцогом, — все уехали.
Она быстро встала.
— Это… я должна была… предложить уйти? — чувствуя, что совершила серьезную ошибку, спросила Уна.
— В таких случаях это решается по взаимному согласию.
Он увидел на лице Уны облегчение, и ничего не говорил до тех пор, пока они, снова сев в фаэтон, не отправились дальше по Булонскому лесу, по тем чудесным местам, которые были благоустроены бароном Османом.
Сначала заговорила Уна:
— Вы так любезны, что везде меня приглашаете, ваша светлость. Может быть, вы скажете мне, как я должна себя вести? Я боюсь совершить какой-нибудь неправильный шаг.
— Пока еще вы ни одного не сделали, — заверил ее герцог.
— Я никогда еще не была в таких фешенебельных местах, да еще с мужчиной… с таким, как вы…
— С какими же мужчинами вы были? — быстро спросил он.
— Боюсь, я особо ни с кем не была знакома, — ответила Уна. — Конечно, был папа и джентльмены, которые заходили к нам, когда мы жили за городом. А еще в монастырской школе у нас был священник, исповедовавший девочек и произносивший проповедь каждую субботу!
Она немного помолчала и затем продолжила:
— Еще был доктор, итальянец, который притворялся, что бранит меня, потому что я никогда не болела, и еще был учитель музыки.
— Каков он был? — спросил герцог. — Я много слышал об учителях музыки.
— Он был очень, очень старый, — ответила Уна, — но когда-то давно он играл в очень известном оркестре.
Она улыбнулась и продолжала:
— Девочки, которые не хотели учиться, потому что им было скучно, провоцировали его на разговоры о старых днях, и так проходил целый урок, за который им не приходилось сыграть ни одной ноты.
— А вы? — спросил герцог.
— Я нет. Я всегда хотела учиться, хоть и знала, что из меня никогда не получится хорошей пианистки.
— Мы говорили о мужчинах, которых вы знали, — напомнил ей герцог.
— Боюсь, что это и все, — ответила Уна, — если не считать месье Дюбушерона и вас.
— И вы думаете, я в это поверю? — спросил герцог.
— Я думаю… что никого не забыла, — ответила Уна. — Конечно, в школе был почтальон и жандармы, которые обычно регулировали движение, когда мы переходили улицу, чтобы посетить галерею. Они любили подмигивать старшим девочкам, а монахини очень сердились.
— Это все слишком хорошо, чтобы быть правдой, — прошептал герцог.
У него появилось чувство, словно Уна его загипнотизировала.
«Если так пойдет и дальше, — решил он, — скоро я поверю в эту сказку».
Некоторое время он правил лошадьми молча, затем посмотрел на Уну — ожидает ли она продолжения начатого разговора.
К его изумлению, она с восторгом разглядывала улицы, по которым они проезжали, и казалась ничуть не обеспокоенной тем, что он не обращает па нее внимания.
Он удивился, поняв, что это его задевает.
— Где бы вы хотели пообедать сегодня? — спросил он, и Уна обернула к нему лицо.
— Обедать? — спросила она. — Вы хотите сказать — в ресторане?
— Почему бы и нет? Мне кажется, это будет вам интересно, и к тому же у меня будет возможность показать всем очень красивую даму, которая меня сопровождает.
— Вы хотите пригласить мадемуазель Жуан? — спросила Уна.
Герцог бросил на нее быстрый взгляд и ответил:
— Нет, я бы хотел, чтобы мы пообедали вдвоем.
Наступило молчание, потом Уна сказала:
— Мне бы очень этого хотелось, но, боюсь, вы не сможете гордиться мной сегодня вечером, потому что у меня только одно вечернее платье — то, которое я надевала вчера.
Глаза герцога блеснули. Ну наконец-то! Вот и та промашка, которой он так долго ждал.
— Ну, это легко исправить, — ответил он. — Если ваш гардероб так скуден, то мы можем что-нибудь придумать.
— Что… вы хотите сказать?
— Я хочу сказать, — ответил он, — что, конечно же, вы можете выбрать несколько платьев — любых, каких захотите, а я оплачу счет.
Он говорил откровенно, так как решил, что все игры между ними кончены. Чем быстрее они вернутся к сути, тем лучше.
Молчание затянулось, и герцог еще раз повернулся, чтобы заглянуть в маленькое личико, обращенное к нему.
— Что такое? — спросил он.
— Мне… кажется… я не поняла… — ответила Уна. — Вы… предлагаете мне вечернее платье?
— Столько платьев, сколько захотите, — беззаботно ответил герцог. — Не бойтесь меня разорить.
— Я уверена… вы хотите показать свою любезность… — запинаясь, произнесла Уна. — И с вашей стороны это очень великодушно… но я не могу принять платье в подарок, а… заработать достаточно денег, чтобы заплатить за них, я смогу не скоро.
Герцог раздумывал, не пришло ли время сказать ей: «Бросьте притворяться!», — но потом решил, что она вполне может пока продолжать обманывать его. При этом он все же не удержался и подумал, что, наверное, она предполагает получить большее вознаграждение, чем то, которое досталось бы ей, если бы она сразу согласилась. Вместо этого он только сказал:
— Вы не очень благодарны за подарок, который я хочу вам сделать.
— Я не хотела… быть неблагодарной, — ответила Уна. — Я уже говорила вам, что вы очень, очень любезны… но это будет нехорошо… так что я только могу еще раз поблагодарить вас… и отказаться.
— Почему? — спросил герцог. — Я не понимаю.
— Мама всегда говорила мне, — сказала Уна, — что дама ни в коем случае не должна принимать подарков от джентльмена.
Герцог подумал о десятках женщин, которые с жадностью принимали от него все, что он рад был подарить им. Всегда начиналось с маленького самоцвета, с брошки, браслета, пары сережек, затем появлялись жемчуга, которые стоили немыслимых денег, потом платья, меха, зонтики от солнца и тысячи разных вещей.
Он ни на секунду не поверил, что Уна отказалась от его предложения — она просто ожидала, что он начнет уговаривать ее.
— Я думаю, самым разумным будет послать за каким-нибудь известным портным с улицы де ля Пэ и попросить, чтобы он скроил вам платья, которые подчеркивали бы ваши достоинства. А пока они не будут готовы, он мог бы предложить вам какие-нибудь другие платья.
