Барбара Картленд - Отомщенное сердце
Она подняла на него глаза, и они долго не могли оторвать взгляд друг от друга.
Во время обеда Надя попыталась съесть понемногу от каждого блюда.
Когда с трапезой было покончено, они опять перешли в гостиную.
Последние лучи догоравшего солнца окрасили горизонт в малиновый цвет, и, влекомые безотчетным порывом, Надя и Уоррен подошли к открытому окну.
Покой и чудное благоухание, царившие в саду, отвергали саму мысль, что за пределами сада находится мир, где существует опасность и ненависть.
Они вышли в сад и остановились у солнечных часов.
На камне, истертом веками, чья-то искусная рука высекла забавные фигурки.
— Я хочу, чтобы вы были здесь счастливы, — молвил Уоррен как бы в продолжение своих мыслей.
— Я счастлива, — ответила Надя, — и я больше не боюсь мисс Кин… и ничего другого… тоже.
По тому, как она произнесла последние слова, он понял, что ей грозит другая опасность, которую она предпочитала сохранять в тайне.
Уоррен вновь ощутил непреодолимое желание услышать от Нади правдивый рассказ о себе, но знал — ее расстроит невозможность удовлетворить его любопытство.
Она выглядела такой прелестной и в то же время такой хрупкой и нематериальной в тускнеющем свете дня, что ему казалось абсурдным ее участие в столь драматических и смертельно опасных событиях.
— У меня до сих пор не было случая сообщить вам, — сказал Уоррен, — сколь великолепно вы вчера справились со своей ролью. Вы пленили всех моих родственников, и я считаю, мне очень повезло — я нашел жену, достойную быть полновластной хозяйкой в Баквуде.
— Они все очень добры ко мне, — смущенно молвила Надя, — а ваша матушка… просто чудесная!
— Моя матушка утверждает: в вас есть все, что она надеялась найти в будущей невестке.
— Она очень подавлена тем, что сейчас произошло.
— После разговора с ветеринаром я объяснил ей, кто виновен, и она лишь ответила, что это ее не удивляет.
— Но она испытывает страх… как и я… от того, что мисс Кин может попытаться… причинить вред вам.
— Не думаю, чтобы она хотела убить меня, — заметил Уоррен.
Надя слегка вскрикнула и снова протянула к нему руки.
— Если она не добьется своего…. если вы все равно не женитесь на ней… даже после того как… она избавится от меня… тогда она возненавидит вас за то, что вы не идете навстречу ее желаниям… и тогда она могла бы попытаться взять реванш… как вы это делаете сейчас.
Конец фразы прозвучал глухо, но Уоррен расслышал.
Решив, что было бы не правильно отнестись к ее словам слишком серьезно, он непринужденно сказал:
— Я вполне уверен — что бы ни случилось, вы спасете меня, и уже доказали это. Причем ваша помощь явилась как нельзя вовремя.
— Разве я… действительно сумела вам помочь?
— Вы знаете, что смогли, — ответил он. — Если бы вас здесь не было. Магнолия каким-нибудь хитрым способом, пожалуй, убедила бы моих родственников, что я связан определенным обязательством перед ней. Вот что я предвидел и чего опасался, когда просил вашей помощи.
Они погрузились в задумчивое молчание.
Потом Надя с некоторой робостью произнесла:
— Я… я думала, вы, наверное, захотите… чтобы я… удалилась… но теперь понимаю, мое предположение скорее всего ошибочно.
— Более чем ошибочно, — подтвердил Уоррен. — Я хочу, чтобы вы остались здесь и продолжали исполнять роль моей невесты, пока мы оба не убедимся окончательно, что Магнолия отказалась от своих поползновений.
Чуть погодя он промолвил:
— Наверное, я требую от вас слишком много? Вы и сами через многое прошли в своей жизни, хотя не желаете рассказывать об этом. Вы не обязаны ради меня идти на ужасный риск в результате козней ревнивой женщины, у которой явно расшатана психика.
Надя в ответ улыбнулась, и он подумал, как трогательна улыбка у этой хрупкой и отважной девушки.
— Вы обещали защищать меня.
— Именно это я и буду делать, но прошу вас, Надя, останьтесь. Я хочу, чтобы вы помогли мне разобраться в людях, которые отныне оказались в моем подчинении, и если встанет вопрос о внесении изменений или улучшений, то две головы лучше, чем одна.
— По-моему, вы мне льстите, — пожала плечами Надя. — На самом деле вы вполне способны осуществить все это без чьей-либо помощи. В то же время вы наверняка догадываетесь, что я хочу остаться.
Он знал, за этими словами кроется страх, причин которого она не хотела ни называть, ни объяснять, и одарил ее взглядом, который многие женщины находили неотразимым.
— Молю вас остаться! Я действительно был бы огорчен и разочарован, если б вы покинули меня.
— В таком случае я этого не сделаю.
— Теперь я посоветовал бы вам лечь спать, — сказал Уоррен. — Когда я пожелал маме спокойной ночи, она ответила, что если и нуждается во сне, то лишь затем, чтобы хорошо выглядеть, а вам он тоже необходим, и, да будет вам известно, я хочу, чтобы вы стали намного полнее, нежели сейчас.
Надя рассмеялась, и ее смех в тишине сада зазвенел как колокольчик.
— Ну конечно, у меня теперь такие прелестные платья, они плохо сочетаются с моей внешностью, и это вас шокирует. Поверьте, я очень, очень стараюсь есть побольше, но вы должны дать мне время.
— Мне приходят на ум еще многие другие вещи, которые следует вам подарить, помимо времени, — заметил Уоррен. — Но вам придется подождать, когда я съезжу в Лондон.
Он, видимо, забыл, что Надя не похожа ни на одну из тех женщин, с которыми когда-либо был знаком; они хотели все, что он был готов им дать, и выпрашивали еще гораздо больше в придачу.
Надя отняла руку из его ладони и сказала тихим серьезным голосом, столь хорошо знакомым ему:
— Прошу вас… не говорите так… Я приняла все эти прекрасные платья, поскольку в роли вашей невесты я едва ли могла появиться в том поношенном, что составляло всю мою собственность. Но я не претендую… на большее, и меня очень огорчило бы… если б вы попытались дать мне что-либо еще.
Уоррен на минуту задумался.
— Но вы должны понимать: было бы странно для окружающих, если б я не дарил вам, как моей невесте, прекрасные вещи, которые выразили бы мою любовь намного красноречивее слов.
— Нет!
Она произнесла эта так твердо, что Уоррен удивился.
Как бы почувствовав, что должна объясниться, девушка промолвила:
— Обратившись ко мне за помощью, вы сказали, что считаете меня настоящей леди. Так вот, как истинная леди, я не считаю возможным принять от вас что-либо, что не является абсолютно необходимым для роли, которая мне предназначена.
Достоинство, сквозившее в каждом ее слове, производило сильное впечатление.
А завершила она свой монолог по-детски умилительно:
