Карен Хокинс - Два сердца
Но откуда же в таком случае эта необъяснимая дрожь?
- Ройс, я не могу…
- Если можешь кататься на коньках с деревенщиной Даремом, значит, можешь танцевать со мной. - Он положил руку на талию. - Ну же, не бойся!
Лиза посмотрела на его руку. Большая теплая ладонь устроилась на ее талии основательно и надолго.
- Дарем? А кто это?
Сэр Пемберли тихо рассмеялся и взял Лизу за руку. Вторая ладонь оказалась такой же большой и такой же теплой.
- А это… какой это танец? - Она набралась смелости и взглянула в его улыбающиеся синие глаза.
- Вальс, - ответил Ройс.
- А, понятно. Вальс. - Она окончательно лишилась способности думать: оставалось лишь бессмысленно повторять слова.
- Слышала такое название?
- Конечно, слышала, - соврала Лиза, торопливо перебирая в уме все известные танцы. Какой-то начинался с поклона. Кажется, кадриль. Или буланже? - Но как же справиться со всеми этими глупостями?
- Наверное, первым делом стоит допустить, что это вовсе не глупости.
- Хм! - Лиза осознавала, почему с такой готовностью пополнила небольшую компанию оригиналов и отказалась от танцев - в ее искренней, открытой душе не нашлось места для нелепой затеи, а притворяться и фальшиво принимать условности не хотелось.
И все же пришлось признать, что стоять в непосредственной близости к такому привлекательному мужчине очень приятно. А Ройс был не просто привлекательным; он ослеплял и сводил с ума. Да, вот в чем заключалась главная проблема: несмотря на давнее знакомство и дружбу, его прикосновения не могли оставить ее равнодушной.
От него исходил восхитительный аромат. Терпкий, мужественный дух пьянил, подобно самому крепкому бренди. Лиза слегка отстранилась.
- Может быть, вместо танцев сыграем партию в пикет? Дарем наверняка любит карты. Ну, или полюбит, если кто-нибудь научит его играть.
Ройс немедленно вернул беглянку на место.
- В пикете ты и так мастер; на равных с заправскими картежниками. Да и в других играх любого заткнешь за пояс. Сама отлично знаешь. В прошлом году обчистила меня не меньше чем на сотню фунтов.
Так оно и было. Но секрет успеха объяснялся просто: Лиза заранее понимала, когда Ройс собирался выложить козырную карту, - читала по лицу. Глаза вспыхивали, а на губах появлялась самодовольная улыбочка. Впрочем, уверенность в себе очень быстро рассеивалась - как только козыри оказывались биты.
Она подняла голову и встретила ту самую победную ухмылку.
- Я… а как поживает Принни?
- О, твой любимец в полном порядке. Обязательно приезжай его навестить.
Да, это было бы замечательно. Лиза пыталась думать о чем-то, кроме лишивших свободы обжигающих ладоней. Она с удовольствием поедет в деревню к Принни. Может быть, они с Ройсом отправятся кататься верхом и… нет, не годится. Образ толстого, неповоротливого коня внезапно сменился другой, куда менее безопасной картиной: они с Ройсом в стоге сена.
- Танцевать нельзя, - решительно заключила Лиза.
- Но почему же?
- Музыки нет.
- Я могу напеть.
- Стол мешает.
- Не мешает. Можно танцевать вокруг стола.
- Я не люблю танцы.
- И я тоже. Но мы дали слово Маргарет, что будем заниматься. Значит, отлынивать нельзя. Она уже десять раз спросила, выполняем ли мы обещание.
- Тоже мне повелительница!
- Заботится о подруге. Ну, давай. Руку сюда. - Он положил свободную ладонь Лизы себе на плечо, и пальцы скользнули по мягкой шерсти сюртука. - А вторую руку я буду держать вот так.
Они стояли лицом к лицу, почти соприкасаясь коленями. Левая ладонь лежала на надежном плече Рейса, а правая уютно устроилась в его широкой ладони. Стало тепло, и мороз за окнами уже не казался таким страшным.
Лиза подняла глаза, чувствуя себя неуклюжей, словно новорожденный жеребенок.
- А дальше что?
- А дальше начинаем двигаться. Вот так… - Он принялся негромко напевать; низкий глубокий голос заполнил комнату. Чудесный голос. Лиза вспомнила, что в Рождество Ройс пел эту же самую мелодию. - Просто следуй за мной, - распорядился Ройс. - Раз-два-три, раз-два-три.
Он снова запел, крепче сжал ее руку и повел в танце.
Лиза вздохнула. Ничего не поделаешь. Надо считать до трех: раз-два-три, раз два-три. Не так уж и страшно. Она сделала шаг назад, увлекая за собой партнера.
Ройс тут же остановился и с легким раздражением заметил:
- Не упрямься. Вести должен я. А ты просто расслабься и слушайся.
До чего же унизительно! Лиза попыталась вырвать руку.
- Не хочу танцевать! Не люблю! Терпеть не могу! Ройс держал ее крепко.
- Значит, не думай о том, что танцуешь. Лиза перестала сопротивляться.
- А о чем же думать?
- Представь, что это не действие, а чувство.
- Чувство? Например, страх?
- Честно говоря, мне в голову пришло нечто иное. Например, страсть.
Ну вот, теперь он советовал притвориться, что она испытывает страсть. Притвориться, когда на самом деле страсть и без того подступала слишком часто.
- Нет.
Ройс нахмурился:
- Я обещал сестре, что научу тебя танцевать вальс. Хочешь меня подвести?
Лизе показалось, что по его лицу скользнула тень искреннего разочарования. Да, ему хотелось с ней танцевать. Удивительно, невероятно! После долгого молчания она тихо и робко заметила:
- Мег очень расстроится, если мы хотя бы не попробуем, правда?
- Ужасно расстроится.
- А ведь она моя лучшая подруга.
- И очень тебя любит.
Лиза закрыла глаза. Сердце стучало гораздо быстрее, чем того требовал ритм вальса. Ну почему, почему она чувствовала себя счастливой только рядом с Ройсом, а не с кем-нибудь другим? Судьба слишком несправедлива.
Он слегка наклонился и коснулся подбородком ее волос.
- Закрой глаза и доверься мне хотя бы на несколько секунд. - Он снова запел. Лиза постаралась сбросить напряжение и последовала за мелодией.
- Раз-два-три, - шепотом считала она. Двигаться в такт было очень трудно, а несколько раз лавандовая туфелька даже оказалась на лакированном сапоге, но Ройс, словно ничего и не заметил. Он негромко напевал красивую мелодию и плавно кружился, уверенно увлекая Лизу за собой.
И вдруг она почувствовала странную легкость. Да, она танцевала! Возможно, потому, что еще не настало время ленча. А может быть, секрет заключался в закрытых глазах. Таинственным образом произошло неожиданное превращение. Казалось, они с Ройсом слились воедино и превратились в неразделимое целое.
Толстый ковер смягчал шаги и не позволял скользить, как того требовала мелодия. Но это ничуть не мешало. Прикосновения Ройса - такие добрые, надежные, заботливые - согревали и успокаивали, а музыка насквозь пронизывала тело и диктовала движения.
