Джессика Трапп - Грешные удовольствия
— А что будет с землей?
— Я заберу ее в качестве компенсации за причиненный мне вред. В качестве свадебного подарка король пожаловал мне порт Уиндроуз.
Ее отец никогда на это не согласится. У него повсюду были большие связи, и он люто ненавидел короля. Даже сидя в тюрьме, он соберет людей, и тогда все они погибнут.
— Но земля принадлежит по праву моему брату.
— В таком случае ему следовало бы лучше следить за тем, что на ней происходит.
— Но он… занят. — Она не могла рассказать ему о том, что Натан находится в полуизгнании в Италии. О его разногласиях с отцом и о том, как она возмущалась, что он может уехать, потому что был мужчиной, а ей пришлось остаться здесь, запертой в башне. Но она ни за что не выдаст брата. — А если бы он возместил ваши убытки? Он хороший человек и, без сомнения, поклянется в верности вам как господину.
Монтгомери подошел к ней и положил ей руку на плечо. Взгляд его голубых глаз был безжалостным.
— Я устал от твоих отговорок. Заключаем сделку или нет?
'—А если я скажу «нет»?
— Не скажешь.
Злость вспыхнула в ее душе.
— Но я могла бы.
Он усмехнулся:
— Тогда я позову священника и настою на том, что он подтвердит осуществление брачных отношений. Наш союз будет не таким приемлемым, как перемирие между нами, но он будет не менее действенным и полезным.
Негодяй. Он знал, что она не позволит, чтобы ее семья и люди, живущие в замке, расплачивались за ее глупое безрассудство.
— Вы говорили, что хотите заключить не такую сделку.
Он улыбнулся, но глаза оставались серьезными.
— Я могу и передумать. И не думаю, что тебе будет так противно от моих прикосновений, как ты притворяешься. Даже если мы не заключим сделку, касающуюся жизни твоих сестер. К тому же ты сама сказала, что, поскольку нас обвенчали по закону, это не будет считаться насилием.
Боже, как она его ненавидела! Как презирала!
— Если я не оказываю вам физического сопротивления, это не означает, что вы не выудили мое согласие силой.
Он пожал плечами. Какой ужасающе высокомерный жест!
Она начала судорожно искать способ договориться и выторговать лучшие условия капитуляции.
Ей надо как-то постараться сбить Покорителя с толку. Во все время их переговоров он осматривал ее простое платье с таким же выражением, как она обычно изучала пустой холст, чтобы увидеть, что в нем скрывается.
Бренну не особенно смущала потеря невинности. Она уже давно думала о том, что девственность является помехой в ее занятиях живописью.
Ее взгляд задержался на его высокой фигуре воина.
— Почему вам нужна я, а не моя сестра? — Вопрос вырвался у нее с языка почти помимо воли. Но ей хотелось это знать. Ведь все мужчины хотели Гвинет. А ее не хотел никто.
— А кто сказал, что я не хочу вас обеих?
Мерзавец!
— Разве ты только что не сказала, что я могу выбрать в качестве партнера в постели любую женщину?
Такого унижения она еще не испытывала.
— Стало быть, я должна пожертвовать собой и выполнять любые ваши капризы, а вы все равно можете превратить наш брак в фиктивный?
— Если ты будешь выполнять условия сделки и выполнять любое мое желание, наш брак не будет фиктивным.
— Отвратительно!
Он приблизился к ней и провел пальцем по ее ключице.
Она вздрогнула, и хотела отвернуться, но он успел схватить ее за подбородок и повернул лицом к себе.
— Не надо притворяться, что между нами ничего не происходит. Бренна, тебе незачем бояться, что я унижу тебя тем, что буду спать и с тобой, и с твоей сестрой. Мне интересна ты, а не она.
Бренна была поражена. Волна желания помимо ее воли прокатилась по телу. Она ему интересна? Со своим шрамом? Она сжала губы, не зная, как ей быть дальше, как обернуть это заявление в свою пользу. У нее не было опыта в соблазнении мужчин и подчинении их своей воле.
Не дав себе ни секунды задуматься, она дернула за тесемку, так что верх платья соскользнул вниз и стали видны ее груди и мягкая розовая кожа вокруг сосков.
Монтгомери втянул носом воздух.
Бренна улыбнулась. Его высокомерие оказалось не такой уж неприступной крепостью, как она раньше думала. Ручеек ее власти над ним слегка повернулся в ее сторону.
— Вы удивляете меня, миледи.
Глядя прямо ему в глаза, она снова потянула за тесемку, и платье опустилось еще ниже— под самые соски.
— Прежде чем я соглашусь на вашу дьявольскую сделку, я настаиваю на том, чтобы вы обошлись с моими сестрами честно и позволили им не выходить замуж.
Взгляд Монтгомери потемнел.
— Достаточно того, что им разрешили жить.
— Им не нужны мужья.
— Дворянкам положено выходить замуж.
— Я не позволю вам выдать моих сестер за людоедов.
— Я разрешу им выбрать из нескольких мужчин, но они должны выйти замуж. Мы договорились или нет?
Опасаясь растерять свою храбрость, она затараторила:
— Я хочу, чтобы моего отца не увозили в Лондон. Вы должны встретиться с моим братом и дать ему шанс возместить причиненный вам ущерб. Вы заберете нашу землю только в качестве лорда-господина, и вы не выгоните живущих на ней людей.
Бренна негодовала: ее семья не заслужила то, что она делает ради них. Но она не может допустить, чтобы они пострадали.
С замиранием сердца она наблюдала затем, как Монтгомери, сдвинув брови, смотрел то на ее грудь, то на лицо. Она уже попросила, чтобы не трогали ее сестер, чтобы отца не увозили в Лондон, чтобы они могли остаться здесь. Это уже было бы почти невозможным благодеянием. Но она рискнула и добавила с отчаянием в голосе:
— И я хочу, чтобы вы вернули мне мои кисти и краски.
Рука Монтгомери впилась ей в плечо.
Пока он, очевидно, решал, что ему делать дальше, ее сердце стучало так, что ей казалось, что оно может выскочить из груди.
Смутившись, что разыгрывает роль дешевой проститутки, Бренна прикрыла платьем грудь и сердито посмотрела на него, хотя в общем-то ей было все равно.
Он схватил ее за плечи, поставил на ноги и медленно повернул. Его тело излучало тепло.
Сердце Бренны ухнуло. Победа была так близка.
— Что вы делаете?
— Рассматриваю свою награду.
— Вы это уже делали, — выпалила она.
— Нет. Тогда я проверял, нет ли оружия. Но ты подсластила свою пилюлю, и я хотел бы подсластить свою.
Она молчала, не зная, что сказать.
— Значит, суть наших переговоров в том, — сказал он, поворачивая ее то в одну сторону, то в другую, — чтобы я оставался лишь лордом-господином, а не собственником, чтобы я пожалел твоих сестер, не отсылал в Лондон твоего отца и поговорил бы с твоим братом.
