Карен Робардс - Скандально известная
Джим появился еще до прихода Ормсби, и Барнет впустил грума в покои графа. Слуги обменялись враждебными взглядами и застыли на месте, как два злобных пса. Однако после резкого приказа Габби подошли к кровати и встали с противоположных сторон.
Габби коротко объяснила Джиму случившееся, но тот продолжал мрачно коситься на угрюмого Барнета. Едва он успел задать Габби несколько тихих тревожных вопросов, как прибыл Ормсби.
– Рана загноилась, – после короткого осмотра заявил врач. – Не стану скрывать, мадам, что положение вашего брата серьезное. И все же я не теряю надежды, – быстро добавил он, увидев выражение лица Габби и услышав сдавленный стон Барнета. – Если будут соблюдаться мои письменные предписания, он поправится. Каждые два часа рану следует обрабатывать с помощью теплых припарок из порошка, который я оставлю. Лекарство давать строго в определенное время, без пропусков. Он должен как можно больше пить, находиться в тепле и покое.
– Я прослежу за этим, – ответила Габби, потому что врач обращался именно к ней.
Ормсби пустил Уикхэму кровь, чтобы, как он выразился, «освободить скверные жидкости, вызывающие жар». Затем под присмотром врача Уикхэму влили в рот первую порцию лекарства, после чего Ормсби обработал рану и сменил повязку. При этом тело раненого обнажилось, и смущенная Габби ушла в угол комнаты, где начала готовить вино, смешанное с водой.
– …сколько крови. О боже, Маркус! Маркус…
Видимо, очистка раны была болезненной, потому что Уикхэм наполовину очнулся, мучительно вскрикнул и стал вырываться из пут. Джим и Барнет помогали врачу. Уикхэм метался и кричал, и Барнета начали одолевать дурные предчувствия. Тревога Габби становилась сильнее с каждой минутой. Больной мог наговорить лишнего.
– Проклятие, эта маленькая ведьма выстрелила в меня! – наконец пробормотал Уикхэм, и молодая женщина виновато вспыхнула. А когда он еще раз упомянул про Маркуса и кровь, Габби утешила себя тем, что врач, незнакомый с их семьей, не поймет значения сказанного.
Однако она ошиблась.
– Прошу прощения, леди Габриэлла, – сказал Ормсби, собирая свои инструменты и готовясь уйти. – Э-э… мне казалось, что его светлость зовут Маркусом.
В жилах Габби похолодела кровь, но она сумела сохранить спокойствие.
– Вы правы, – сказала она, борясь с желанием спросить, какое ему до этого дело.
– Но он, не переставая, бредит о Маркусе, которого не то ранили, не то убили… – Увидев взгляд Габби, он нахмурился и осекся. – Впрочем, это не имеет значения. Мне просто пришло в голову… Не обращайте внимания.
– Лучшего друга моего брата тоже звали Маркусом. К сожалению, несколько месяцев назад этот человек погиб в результате несчастного случая. Мой брат был свидетелем этого.
Было необходимо подавить подозрения врача в зародыше.
– О, тогда все ясно, – с облегчением сказал врач. Габби заставила себя улыбнуться и проводила Ормсби до дверей спальни.
– Мы чуть не попались, – сказал Барнет, когда Ормсби ушел.
По иронии судьбы, теперь, когда в комнате остался лишь узкий круг посвященных, Уикхэм, измученный болезненной процедурой, умолк и, казалось, уснул. Укоризненно глядя на Габби, Барнет продолжил:
– Разве я не предупреждал вас, что капитан может выдать нас? Не знаю, как вы, а с меня за это время сошло семь потов.
– Олух, при чем тут «нас»? – возмущенно сказал Джим, стоявший по другую сторону кровати. – Речь идет только о вас, двух преступниках. Моя бедная хозяйка помогает вам лишь по своей доброте.
– Замолчи, коротышка, а то… – Барнет сжал кулаки.
– Прекратите! – Габби смерила забияк грозным взглядом. – Больше никаких ссор! Нравится вам это или нет, но теперь мы должны быть заодно, если не хотим крупных неприятностей. Барнет, когда вы спали в последний раз?
Чуть смягчившийся Барнет задумчиво нахмурил брови:
– Я немного подремал на стуле. Как раз перед тем, как разбудил вас, мисс.
– Тогда вы окажете мне большую услугу, если ляжете. И вернетесь через восемь часов.
– Мисс, но… – Барнет быстро покосился на мирно спавшего Уикхэма.
– До вашего возвращения с ним буду либо я, либо Джим. По-моему, ясно, что ухаживать за больным можем только мы трое. Вы правы, в бреду он может наговорить лишнего. Поэтому не следует доверять его заботам человека, который не… не знает ситуации.
Джим напрягся и посмотрел на хозяйку, как на сумасшедшую.
Барнет мрачно посмотрел на Джима и ответил:
– Мисс, если вы не станете возражать, то я не уйду. Хотя благодарен вам за заботу о моем здоровье.
– Стану возражать! – бросила Габби. – Будьте добры делать то, что вам велят. Должна сказать, ваше здоровье меня мало волнует. Мне нужно, чтобы ваш хозяин выжил.
Барнет встревожился.
– Мисс, но…
– Вы не сможете ухаживать за ним, если будете падать с ног от усталости. Идите. Вы смело можете оставить его на наше с Джимом попечение.
– Да, мисс, – ответил смирившийся Барнет.
– Ступайте.
Барнет попятился к двери, не сводя глаз с хозяина. Потом он круто повернулся и угрожающе посмотрел на Джима:
– Если в мое отсутствие с ним что-нибудь случится…
– Ступайте! – прервала его Габби. Понимая, что возражать бесполезно, Барнет повиновался и вышел из спальни.
– Так ему и надо! – торжествующе выпалил Джим, когда они остались одни.
– Джим, если ты не хочешь, чтобы у меня началась истерика, перестань враждовать с Барнетом. Разве ты не понимаешь, что мы зависим от него и этого человека, – спросила Габби, кивнув в сторону неподвижного Уикхэма, – так же, как они зависят от нас?
14
Прошло два дня, но состояние раненого не улучшалось. Кожа вокруг раны воспалилась и припухла, жар не спадал, повязки пропитывались гноем и кровью. Уикхэм был без сознания и продолжал бредить.
«Возможно, оно и к лучшему», – подумала Габби, в который раз за последние три часа прижимая к его боку дымящуюся припарку. По крайней мере, он не сознает того, что с ним делают. Ее скромность страдала. Если бы Уикхэм был в сознании и мог следить за ней, она просто не смогла бы за ним ухаживать, вот и все.
Она еще не овладела искусством обрабатывать рану и в то же время прикрывать тело больного так, чтобы это было прилично. Хотя переодевал своего капитана в чистое белье Барнет, временами ночная рубашка задиралась до талии. Габби снова и снова прикрывала интимные части его тела, но раненый беспокойно метался и сбрасывал одеяло. При этом его плоть бесстыдно обнажалась, но Габби старательно отводила взгляд, подавляя свое природное любопытство.
Она все время повторяла себе, что именно из-за нее этот мужчина испытывает такие страдания.
