Трейси Энн Уоррен - Моя пылкая любовница
За его спиной приподнялась в кровати Джулианна, потягиваясь, как сытая кошка.
— Мне уже пора вставать?
Он захлопнул крышку и положил часы.
— Нет, у нас еще есть время. Если хочешь, можешь даже поспать.
Он понимал, что утомил ее такой энергичной любовью. Он и сам устал, потому что брал ее сегодня так необузданно, как будто это был их первый раз. Ему все время не хватало Джулианны, но каждая их новая встреча оказывалась лучше предыдущей.
Честно говоря, он рассчитывал, что к этому времени та первая, всепоглощающая вспышка вожделения, охватывающая его с каждой новой интрижкой, уже пройдет или хотя бы слегка поутихнет. Но чем чаще он овладевал Джулианной, тем больше он ее хотел, и в конце концов начал зависеть от их отношений настолько, что более благоразумный мужчина уже пересмотрел бы соглашение. Ни в коем случае нельзя, чтобы у него возникли к ней такие чувства. Джулианна ему нравится, вот и все. Она чувственная, страстная женщина с приятным чувством юмора и острым умом. Рядом с ней ему никогда не было скучно, он получал такое удовольствие от их бесед, что сам удивлялся. С предыдущими любовницами у него так и не возникло интеллектуального взаимопонимания, а все разговоры вне постели сводились, как правило, к тому, какие драгоценности они предпочитают, в какие магазины недавно ходили и какой спектакль хотят посмотреть.
Когда они с Джулианной не занимались любовью, то с удовольствием беседовали об искусстве, о литературе, хождении под парусом — этот вид спорта любили оба, но редко имели возможность им заниматься, — а время от времени даже о философии. Когда ей хотелось, она могла спорить об «Антигоне» или «Электре» Софокла, о «Метафизике» Аристотеля, и Рейф не сомневался, что она сумела бы произвести впечатление на обоих древних мудрецов, случись так, что они смогли бы нарушить законы времени и физики и встретиться с ней.
Джулианна во всех отношениях была истинной леди. Она не меняла любовников, как делали многие дамы ее класса. И Рейф не сомневался в том, что оказался всего вторым мужчиной в ее постели. Хотя теперь он научил ее плотским радостям, так что, может быть, она подыщет себе другого любовника, когда они расстанутся.
Когда сделка завершится, будет ли она вспоминать его? Выберет ли себе какого-нибудь достойного мужчину с отличной родословной, с которым сможет, открыто появляться в обществе, а не прятаться так, как им приходится делать это сейчас?
При мысли о том, что Джулианна будет заниматься любовью с другим мужчиной, рука Рейфа невольно сжалась в кулак.
— А откуда у тебя этот шрам? — Ее мелодичный голос прозвучал возле самого уха.
Отбросив глупые мысли, Рейф расслабился и повернулся к ней. Кожа словно запылала — Джулианна провела кончиками пальцев по шраму у него на шее, сразу под затылком.
— Это ужасно. Ты был сильно ранен? — Она погладила его по голому плечу в явной попытке хоть немного утешить.
Уголок его рта приподнялся в кривой усмешке.
— Не так сильно, как тот, кто это сделал. Я не потерял сознания, когда он ударил меня дубинкой со свинцом, и ему пришлось познакомиться с моими кулаками. Поверь мне, этот негодяй больше никогда не пытался воровать у своих приятелей-докеров.
Ее брови взлетели вверх.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Его челюсти окаменели. Интересно, что она скажет, если узнает правду? Что когда-то, много лет назад, он переживал очень тяжелые времена и был вынужден хвататься за любую работу, не важно, насколько грубую или низкую. Что в его жизни случались дни, когда он голодал, когда был сломлен настолько, что радовался, заработав достаточно, чтобы купить одну-единственную картофелину или черствую буханку хлеба.
Но, несмотря на отчаяние, он никогда не опускался до попрошайничества. И никогда не стыдился того, что работал собственными руками — труд был примитивным, но честным.
— Я имею в виду, — произнес Рейф, — что когда-то работал в лондонских доках.
— Но ты же владелец судоходной компании!
— Это сейчас. Я вкладываю деньги в несколько фирм, в том числе у меня контрольный пакет акций в парочке судоходных концернов. Однако во времена, о которых мы говорим, я работал докером, причем даже не на постоянном месте, а время от времени. Почти год.
— Но я не понимаю. Ты хорошо образован, умен и, будем говорить прямо, богаче многих знакомых мне герцогов. Как же получилось, что ты был когда-то простым поденным рабочим?
Укрывшись простыней, Рейф взбил подушку и закинул руку под голову.
Придвинувшись к нему поближе, Джулианна положила руки ему на грудь.
— Расскажи мне, каким образом такой человек, как ты, оказался в лондонских доках?
— Это долгая история. — И Рейф совершенно не собирался с ней этим делиться. — Достаточно сказать, что моя нищета не была осознанным выбором, и удовольствия мне не доставляла. Но опыт оказался в высшей степени поучительным. Я узнал о выживании, о хитрости и о том, как вести бизнес, больше, чем меня могли бы научить в респектабельных колледжах. За несколько лет я приобрел все те навыки, которые требуются, чтобы преуспеть. Похоже, мне это удалось. Я и в самом деле стал богаче многих герцогов.
— А где ты вырос? В Лондоне?
— Нет. В Уэст-Райдинге.
Во всяком случае, в этом городке прошли его детские годы, а потом он проводил там летние месяцы и каникулы, учась в Харроу по настоянию отца. Как бы там ни было, Уэст-Райдинг и мать всегда означали для него «дом», убежище от мира, никогда не дававшего ему забыть о незаконном происхождении.
Если оглянуться назад, то, наверное, нужно сказать спасибо отцу за то, что он отослал его в школу и не позволил учиться дома, как хотела мать. Те трудные годы сделали его жестким, научили выживать при помощи кулаков и, что еще важнее, мозгов. Эти навыки здорово ему пригодились, в буквальном смысле слова спасли ему жизнь в те ранние годы в Лондоне.
— Я до сих пор люблю Уэст-Райдинг, продуваемые ветром холмы и долины, прочные дома и длинные каменные ограды. Но у меня там не было никаких шансов. В лучшем случае я стал бы фермером и довольствовался тем, что развожу овец. А я мечтал о другом.
— Значит, ты покинул дом, чтобы стать финансистом?
Его губы искривились в печальной улыбке.
— Вообще-то я намеревался изучать право.
— Почему-то не могу представить тебя в мантии и напудренном парике, с почтительным видом, стоящим перед судьей. Нет, тебе это не подходит. Ты слишком независим.
Рейф скрыл свое удивление, услышав этот проницательный ответ. Джулианна была абсолютно права. Он любил то, чем теперь занимался. Ему нравилось владеть крупными денежными суммами, размещать и использовать свое состояние так, чтобы перехитрить рынок и получить прибыль от разумно вложенных инвестиций.
