Вирджиния Хенли - Желанная
Роберт так разочаровал ее сегодня! Зря она тешила себя романтическими иллюзиями и, затаив дыхание, предвкушала каждый шаг по дороге к счастью, любви и брачному союзу. Брайенна чувствовала себя обманутой. Ее лишили любовной прелюдии: всех этих робких взглядов, вздохов, легкого пожатия рук и долгих разговоров, во время которых они узнавали бы симпатии и антипатии друг друга, надежды и мечты. И уж, конечно, первый поцелуй должен был быть нерешительным, нежным, осторожным, а не стремительным натиском. Брайенна ощущала, что Роберт, словно одним прыжком перемахнул через множество ступенек, сразу перейдя к почти полной близости, к которой она не была готова. И поведение, и манера Роберта как бы оскверняли девушку. Неожиданно он перестал быть для нее рыцарем в сверкающих доспехах, благородным и идеальным.
Но тут Брайенна строго одернула себя. Роберт — мужчина из плоти и крови, едва ли не с детства готовившийся стать воином. У него не было времени читать романтические легенды. Мужчины и женщины воспитывались в совершенно разных мирах.
Сегодня ночью в Роберте пробудилась похоть еще и потому, что предстояла смертельная схватка с французами. Внезапное появление старшего брата, обладающего такой необычной внешностью и уже посвященного в рыцари, заставило его потерять рассудок — это вполне естественно для любого человека.
Возможно, и сама Брайенна виновата, это ее голова забита глупыми романтическими представлениями, далекими от жизни. Пора становиться разумной, практичной женщиной.
Когда Роберт де Бошем открыл дверь, в комнату буквально ввалился принц Лайонел, едва держась на ногах, — он выпил за ужином столько вина, что впал в почти невменяемое состояние. На руке принца повисла леди Элизабет Грей, тоже не очень твердо державшаяся на своих стройных ножках.
— Н-не могу раздеться, Роберт — к-как обычно. Придется помочь.
Роберт поднял Лайонела, положил его руку себе на плечо и, поддерживая, потащил к массивной кровати под балдахином.
Лайонел мешком свалился на нее, хохоча во весь рот.
— Положи девку рядом, Роб, сам я не сумею. Элизабет так набралась, что, когда Роберт поднял ее, она приняла его за принца.
— Принеси ей моего особого вина, — подмигнул Лайонел.
— Судя по виду, у нее от вина уже живот раздуло!
— Еще нет, но скоро раздует, — гнусно ухмыльнулся Лайонел, поглаживая свое мужское естество. — Черт возьми, — нахмурился он. — Вялый, словно проклятая минога!
Роберт, исполнив приказ, пристально наблюдал, как подействуют вербена и галмей[28] на сидевшую с кубком в руках девушку. Зелье просто сводило с ума служанок, но они никогда еще не пробовали его на девственнице. Долго ждать не пришлось.
Лайонел неуклюже возился с гульфиком и наконец ухитрился развязать его.
— Дьявол, почему мой дружок никак не хочет поднять голову?
Роберт понимал, что бессилие принца — результат его постоянного запойного пьянства. Ненасытное желание подстегивало Лайонела, но мужская сила куда-то подевалась.
Неожиданно к принцу вернулось хорошее настроение.
— Не могу справиться, Роб. Опять же ты должен помочь мне… как всегда.
Широко улыбаясь, де Бошем стянул лосины и бросился на широкую постель. Хихиканье Элизабет сменилось слезами. Даже пьяная, одурманенная и воспламененная любовным зельем, она смутно понимала, что ни в коем случае не должна была находиться в этой комнате на кровати, да еще с двумя мужчинами. Девушка попыталась приподняться, но Роберт толкнул ее обратно и, придавив к постели всем телом, овладел ею.
— Иисусе! — пьяно пробормотал Лайонел, — когда я вижу, как ты трахаешь девку, Роберт, возбуждаюсь больше, чем, если бы сам был на твоем месте!
Свеча Брайенны догорела почти до конца к тому времени, как девушка, задув се, улеглась в постель. Сны начались с обрывков картин, звуков и слов прожитого дня.
— Он еще не занимался с тобой любовью? — дразнила подруга… Но ведь у Джоан был такой большой опыт в обращении с мужчинами…
Сны Брайенны сменяли друг друга. Вот она и Роберт держатся за руки. Брайенна потянулась к его волосам цвета спелой пшеницы. Роберт улыбнулся и шепнул ей на ухо какую-то романтическую чепуху. Неожиданно Дверь комнаты распахнулась, и на пороге возник темноволосый свирепый воин, объявивший себя братом ее нареченного. Нет, они не могли быть братьями, на свете нет менее похожих людей. Один светлый, другой смуглый, один — олицетворение добра, другой — зла, один нежен, другой жесток.
Хоксблад наступал на них с обнаженным двуручным мечом.
Взгляд ледяных аквамариновых глаз пронзил Брайенну.
— Дай имя моему мечу, и я пощажу Роберта.
— Его имя Морталите — несущий смерть! — закричала Брайенна. Хоксблад, продолжая наступать на нее, расхохотался.
— Я обещал пощадить только его!
Брайенна упала. Хоксблад высоко поднял оружие и вонзил в нее, но это оказался не меч, а его мужская плоть. Он похитил ее девственность!
Брайенна с воплем проснулась. Широко раскрытые глаза непонимающе уставились на стоявшую в дверях Ад ель.
— Неужели уже утро?! — охнула девушка.
— Поспеши, если не желаешь впасть в немилость у принцессы Изабел, — предупредила Адель.
Кристиан Хоксблад, сидевший на арабском скакуне с Саломе на запястье, наблюдал развертывавшуюся перед ним сцену, похожую на чудесный оживший гобелен, изображающий охоту.
Принцесса в окружении девяти молодых леди великолепно выглядела сегодня утром. Она надела наряд королевского пурпурного цвета, под седло кобылки был постлан чепрак из серебряной парчи.
Хоксблад сразу же отыскал глазами свою даму. Она была с головы до ног в алом. Даже сапожки сшиты из алой кожи. Роскошные волосы заплетены в тугие косы и перевязаны лентами. Плащ с широкими рукавами разрезан по бокам, чтобы легче было садиться на лошадь. С шеи свисал охотничий рожок из слоновой кости в золотой оправе.
Эдуард сидел на вороном гунтере[29] с блестящей шерстью. Принц был одет в черные сапоги, черные лосины и темно-зеленый дублет. На черном шелковом чепраке под седлом были золотом вышиты драконы — герб принца Уэльского. Дворяне, грумы, оруженосцы, слуги и сокольничьи принца — все носили костюмы и ливреи с его гербом.
Подобно нарядам владельцев, колпачки на птицах были такие же роскошные, вышитые золотом и серебром, украшенные драгоценностями и яркой отделкой из перьев — плюмажами.
Хоксблад расслышал за криками и смехом пение охотничьих рогов, звон колокольчиков на сбруе кобылки принцессы, ржание и топот копыт нетерпеливых лошадей, лай рвущихся с поводков охотничьих псов, пронзительные крики соколов и ястребов.
