Элейн Барбьери - Порочный ангел
Теплые солнечные лучи согревали широкую мускулистую грудь Чарлза, когда он, стоя напротив окна, разминал плечи и руки. Чарлз подумал, что хорошо бы вечером прогуляться за город верхом — подышать свежим воздухом, и если Девина будет согласна присоединиться к нему… Он никогда не спрашивал Девину, любит ли она прогулки верхом, но был уверен, что ездит она хорошо.
Чарлз подошел к окну и посмотрел улицу. В этот ранний час улица еще была пустынной. Чарлз вдруг вспомнил, что окна большого особняка, где прошли его детские годы, выходили на Гудзон. Он вырос, принимая как само собой разумеющееся роскошь, обеспеченную ему богатством отца, железнодорожного магната Джона Оливера Картера, который уже умер, как и мать Чарлза. Особняк был продан. Деньги, полученные от его продажи, а также унаследованное Чарлзом состояние лежали на счете в семейном банке. Он не стал переводить эти средства в Аризону и не думал о них. Скромная жизнь вполне устраивала его. Мысли были заняты другим — делами, имевшими первостепенную важность. Но пока еще не все было так, как ему хотелось.
Приятная жизнь в Нью-Йорке казалась теперь такой далекой.
Чарлз улыбнулся. Он полагал, что взаимная симпатия, возникшая между ним, и Девиной, объяснялась тем, что оба они провели большую часть жизни в Нью-Йорке. Он очень старался не допустить возникновения иных чувств по отношению к Девине. Он не хотел этого, пока не хотел. Он подружился с Девиной и был этим доволен.
Его удивляло, что Девина сохраняла сдержанность в отношениях с отцом. Любовь Харви Дейла к дочери, его гордость ею были очевидны. Как было очевидно и то, что он сделает все, чтобы она была счастлива. Чарлз решил, что праздник, который собиралась устроить Девина, был еще одним проявлением стремления Харви доставить ей удовольствие.
Чарлз сам был чрезвычайно сдержан в общении с Девиной. Он не хотел слишком доверительных отношений, чтобы ненароком не выдать себя, но теперь начинал думать, что эта сдержанность мешает ему завоевать доверие Девины.
Положение добровольного спутника Девины оказалось очень выгодно ему. Харви Дейл, судя по всему, не беспокоился за Девину, когда она была с ним. Харви также был уверен, что с ним дочь лучше и быстрее узнает светскую жизнь Тумбстона.
Чарлз старался завоевать доверие и самого Харви Дейла. Пришло время воспользоваться этим доверием. Он уже узнал, что новая партия денег будет отправлена менее чем через неделю.
Чарлз бросил быстрый взгляд на часы, стоявшие на туалетном столике. У него оставалось чуть более двух часов до встречи с первым пациентом.
Через четверть часа Чарлз — элегантно одетый — покинул свое жилище. Пройдя по Четвертой улице и повернув на Аллен-стрит, Чарлз быстро взглянул туда, где находилась контора «Тилл — Дейл». В эту минуту служащий Уолтер Джоуб отпирал дверь. Значит, Харви Дейл еще не прибыл. Плохо! Надо же, чтобы так не повезло — именно сегодня Харви задержался.
Раздражение заставило Чарлза ускорить шаг, когда он пересек Аллен-стрит, направляясь к уютному ресторанчику. Он будет неторопливо завтракать и вести наблюдение из окна ресторана, находящегося напротив конторы «Тилл — Дейл». Он дождется прихода Харви Дейла, ведь у него в запасе еще около двух часов.
Чарлз устроился за небольшим столиком и в следующий момент увидел через окно внушительную фигуру Харви Дейла. Что ж, теперь не до завтрака.
— Только кофе, Нейт. Я тороплюсь, — сказал он подошедшему официанту.
— Лай Хуа! Взгляни-ка. Эти фонарики будут смотреться замечательно!
Девина принялась вертеть в руках раскрашенный китайский фонарик, стараясь повернуть его так, чтобы в него попал солнечный свет.
— О, он будет прелестно смотреться, когда его зажгут. Как ты думаешь, сколько мне их понадобится?
Девина повернулась к Лай Хуа, стоявшей позади нее на узкой улочке. Улыбка погасла при виде встревоженного лица служанки, и Девина коротко и нетерпеливо вздохнула.
— Лай Хуа, ну право же! Ты ведь не думаешь, что мне угрожает опасность в этой части города, да? Ты же сама живешь здесь, совсем рядом. Если ты здесь в безопасности, то и мне нечего бояться. — Девина быстро взглянула на стоявшего в стороне Сэма Шарпа и язвительно добавила: — К тому же нас обеих надежно охраняют.
Лай Хуа покачала головой:
— Я не тревожусь за вашу безопасность, мисс Девина, потому что здесь действительно ничто вам не угрожает. Я опасаюсь лишь гнева вашего отца.
— Почему?
— Ему не понравится, когда он узнает, что вы ходите в этой части города.
Девина пожала плечами. Конечно, этот квартал небогатый, но ее так привлекали многочисленные магазинчики с яркими, экзотичными товарами! Прохожие, в основном китайцы, смотрели на нее с любопытством, но она не испытывала неловкости. Нет, она чувствовала себя здесь хорошо!
Девушка взглянула на Лай Хуа, когда та тихим шепотом повторила:
— Ваш отец не одобрит этого. Девина улыбнулась, пожалев служанку:
— Лай Хуа, отец сказал, что я должна купить все, что необходимо для праздника. Так вот, мы купим много этих фонариков. Ты только представь! Гости гуляют в саду, где дорожки освещены этими разноцветными фонариками. Так чудесно!
— Да, они красивы, — согласилась Лай Хуа.
— Вот! А где же еще их покупать, как не в Китайском квартале? Раз уж мы здесь, лучше сделаем то, зачем пришли. — Девина показала Лай Хуа еще один фонарик: — А как тебе этот?
Лай Хуа быстро взглянула на Сэма Шарпа и еще больше нахмурилась, когда он едва слышно фыркнул.
— Мне кажется, он очень красивый, мисс Девина, — торопливо произнесла Лай Хуа.
— Лай Хуа, прошу, скажи честно.
— Я говорю честно. Но вы не должны быть здесь.
— Лай Хуа, право же!
Девина наморщила лоб. Возможно, отец действительно рассердится, узнав, что она ходила в Китайский квартал. Но она не позволит, чтобы Лай Хуа пострадала из-за этого, и не допустит, чтобы предрассудки отца стали ее предрассудками. Девина никогда не примирится с его запретами. Девина вдруг осознала, что и отец по-своему прав; ведь это был не сон. Ведь «кольт» действительно упирался ей в бок! Разбойник расхаживает на свободе и, возможно, вынашивает коварный план, а она беззаботно ходит по городу, покупает какие-то фонарики…
Девушка повернулась к служанке и виновато улыбнулась:
— Лай Хуа, мне очень жаль, если ты волнуешься. Но даю тебе слово; я не допущу, чтобы ты пострадала из-за того, что мы пришли сюда.
Росс был обрадован. Широкая улыбка обнажила белые зубы, резко выделявшиеся на загорелом лице. На щеках появились ямочки — редкость в периоды мрачного настроения, которое стало теперь его обычным состоянием. Лицо сразу преобразилось, красивые черты утратили суровость. На мгновение он стал таким, каким когда-то был. Он засмеялся.
