Тамара Лей - Пламя страсти
Однако ее объяснения не произвели на монарха должного впечатления.
— Значит, вы сочли меня за лжеца и не поверили, когда я сказал, что вашему сыну ничто не угрожает.
— О, Ваше Величество, я… — бедняжка смущенно замолчала. От волнения она не находила нужных слов. — Я мать. Что еще я могу сказать в свое оправдание?
Грозно сдвинув брови, Эдуард наклонился вперед.
— Я…
— Только мать может понять чувства другой матери, моя дорогая, — раздался из глубины зала ласковый женский голос. — Вы, милочка, напрасно тратите слова, пытаясь переубедить этих мужчин.
Джослин приоткрыла рот от изумления. Кто же осмелился перебить властелина Англии? Робко оглянувшись, она увидела женщину, шедшую величественной поступью через зал, направляясь к ним.
Королева Филиппа?! Это, несомненно, она. Боже, как же прекрасна жена Эдуарда! Джослин не раз слышала рассказы о красоте и доброте королевы. Но увиденное превзошло все ожидания. Перед ней стояла женщина неземной красоты. Ее глаза сверкали, подобно звездам на ночном небе, на щеках алел румянец, а милая улыбка, казалось, никогда не покидавшая ее губ, делала ее лицо похожим на лицо ангела.
Остановившись перед Гемфри Рейнардом и его дочерью, королева взяла растерявшуюся женщину за руку.
— Рада узнать, леди Джослин, что вы вернулись целой и невредимой. Ваше таинственное исчезновение вызвало настоящий переполох. Мое воображение так разыгралось, что рисовало самые ужасные картины того, что могло с вами произойти.
Только сейчас оправившись от изумления, Джослин склонилась перед королевой.
Однако Филиппа тут же приказала ей подняться. Одарив молодую вдову очаровательной улыбкой и ласково похлопав по плечу, она повернулась и направилась к трону, где, нахмурившись, грозно сдвинув брови и пождав губы, сидел король.
— Бедняжка столько пережила, что нуждается в отдыхе. Ей следует немедленно принять ванну и успокоиться. Разве вы не согласны, мой господин?
Эдуард перевел взгляд с Джослин на Филиппу. И хотя он все еще старался казаться недовольным, его глаза невольно потеплели при виде улыбающегося прекрасного лица жены.
— Я бы сказал, что еще больше она нуждается в добром совете, — проворчал он. — Какое легкомыслие для женщины: покинуть дворец одной, без сопровождения, а затем заблудиться в городе.
— О, мой господин, теперь можете не тревожиться о ней. Так как вас ждут более важные дела, этой легкомысленной особой займусь я, — заявила королева так уверенно, словно вопрос уже был решен. Затем она повернулась и спустилась по ступенькам, ведущим от трона. — Пойдемте, леди Джослин. Мне с вами нужно серьезно поговорить.
Вдова никак не могла прийти в себя от изумления. Как Филиппе удалось так легко избежать гнева короля? Похоже, эта женщина обладала неограниченной властью над властелином Англии. Украдкой бросив взгляд на Эдуарда, Джослин заметила, что его брови снова начали сдвигаться к переносице, словно он собирался выяснить, что же именно произошло на улицах его города. Но, несмотря на грозный вид, король не окликнул жену и не стал перечить ей, а лишь сказал:
— Передаю вас, леди Джослин, в руки моей супруги. Но предупреждаю, что впредь такого дерзкого поведения не потерплю. Вы поняли?
— Да, Ваше Величество.
Взмахнув рукой, Эдуард разрешил всем удалиться вслед за королевой.
— Меня ждут более важные дела, — громко объявил он, повторяя слова жены.
В полном безмолвии Джослин, ее отец и Лайм последовали за Филиппой и, покинув тронный зал, вышли в переднюю. Как только за спиной послышался стук закрывшейся двери, дочь повернулась к отцу, заметив, что с его щек из-за многолетнего пристрастия к выпивке не сходит нездоровый румянец.
— Отец, вы должны немедленно отправиться к Оливеру, — вполголоса произнесла она. — Он в…
— Я знаю, где он. Я уже собирался ехать в монастырь, когда в тронном зале неожиданно появилась ты. — Скользнув взглядом по лицу дочери, он с явным неодобрением покачал головой. — Господи, Джослин, о чем ты только думала, отправляясь в город одна? Тебя же могли… — он тяжело вздохнул. — Следовало больше пороть тебя в детстве.
Она в ответ улыбнулась: отец никогда и пальцем не тронул ее.
— Король признал наследником Эшлингфорда Оливера, а не Лайма Фока, — шепотом сообщила женщина.
— Да, мне уже сказали.
— Теперь ты понимаешь, почему я боюсь за сына?
Гемфри Рейнард покосился на Лайма.
— Понимаю. Но для меня остается загадкой, почему этот человек спас тебя, хотя вполне мог бросить в городских трущобах на произвол судьбы.
— Я тоже не понимаю.
Отец тряхнул головой.
— Если бы меня не задержали на обратной дороге в Лондон…
— Но каким образом вас задержали? И почему?
Он некоторое время молчал, не решаясь ответить.
— Ах, дочка, мне горько признаться, но задержка возникла не по дороге в Лондон, а по дороге из Лондона.
— Но что означают ваши слова?
— Письмо попало ко мне слишком поздно.
— Но почему? Оно ведь было послано прямо в дом лорда Тайбервилля.
Гемфри Рейнард нерешительно переступил с ноги на ногу.
— Верно. Но когда оно прибыло, меня там не было. А когда оно, наконец, настигло меня… — он беспомощно развел руками. — Только вернувшись в Розмур, я узнал, что ты давно покинула его.
Как же она не догадалась сразу?
— Снова азартные игры? — прямо спросила Джослин.
Отец пожал плечами.
— Это у меня, видимо, в крови. Ты же знаешь, я…
— Пойдемте, леди Джослин, — позвала королева с лестницы. — Нам о многом нужно успеть поговорить до ужина.
Гемфри Рейнард решил воспользоваться тем, что жена короля позвала его дочь, и прекратил неприятные объяснения.
Покорно кивнув головой в знак согласия, Джослин бросила прощальный взгляд на покрытое глубокими морщинами лицо отца.
— Вы ведь прямо сейчас отправитесь к Оливеру, не правда ли? — с надеждой в голосе спросила она.
— Конечно, — по-дружески пожав руку дочери, пообещал он. — Не волнуйся за мальчика, Джосси.
Но Джослин как мать вряд ли могла не переживать из-за ребенка. Сын был смыслом ее жизни. Отстранившись от отца, она неторопливым шагом направилась к лестнице, ведущей в покои королевы. Ей очень хотелось взглянуть на Лайма, но усилием воли женщина сдержала свой неуместный порыв. Однако не успела она сделать и нескольких шагов, как тот сам окликнул ее.
— Леди Джослин!
Молодая вдова остановилась и оглянулась.
— Что вам угодно, сэр Лайм?
Он отодвинулся от стены, на которую опирался спиной, но не сделал ни шага вперед.
— Я всегда держу данное слово.
Его глаза горели странным огнем. Нет, это был не гнев, а какое-то другое, еще неведомое Джослин чувство.
