Мэри Уайн - Похищение невесты
— Если хочешь, я могу отправить их отсюда, если ты предпочтешь продолжить то, что мы начали вчера.
Он поднял руку — и музыка смолкла. Взгляд его был вызывающим, но выражение явного предвкушения, промелькнувшее на его лице, оказалось решающим.
— Все чудесно.
Джемма заставила себя направиться к столу, чувствуя, что с каждым неуверенным шагом ее сердце колотится все сильнее. Гордон уселся за стол напротив нее, однако этот предмет мебели оказался настолько узким, что их колени почти соприкоснулись. Она внезапно обратила внимание на то, что он не надел камзола, и, наверное, ее взгляд достаточно выразительно скользнул по тонкой ткани его рубашки.
— Мы, шотландцы, немного привычнее к погоде, милая. В это время года мне в доме камзол не нужен.
Ее щеки покраснели из-за того, что он заметил, на чем задержался ее взгляд. По правде говоря, ей не следовало бы удивляться его откровенности, хотя большинство мужчин не стали бы говорить о таких мелочах вслух. Она глубоко вздохнула и в очередной раз напомнила себе, что Гордон совершенно не похож на тех мужчин, с которыми она была знакома. Ее брат был сдержан и рассудителен, он всегда тщательно взвешивал свои мысли, прежде чем кому бы то ни было дозволялось их узнать.
Гордон же подхватывал ее и тащил, куда ему хочется, если она отказывалась идти сама.
— Насколько я понимаю, нам полагается разговаривать, милая.
Она вздрогнула.
— О!.. Ну… Да, наверное.
Служанки начали вносить еду, но они в комнате не задерживались. Поставив два больших блюда, они сняли крышки, открывая красиво разложенную на тарелках еду. Там оказались летние овощи, жареный цыпленок и даже печеные яблоки.
— Ты сказала это так неуверенно. Значит ли это, что мы можем забыть об английской традиции и вернуться к шотландским?
Джемма возмущенно закатила глаза, но невольно улыбнулась.
— Вы — мальчишка. — Она обвиняюще наставила на него ножик. — В душе вы сорванец лет десяти.
Он тихо засмеялся, накалывая на кончик ножа кусок цыпленка.
— Ну, это просто игривая сторона моей натуры. В тебе тоже такая есть. Не отпирайся.
Джемма решительно покачала головой:
— Я повзрослела, сэр.
На его лице появилось задумчивое выражение, и несколько мгновений он молча жевал.
— Нет, милая, ты просто на время отодвинула свои желания в сторону, чтобы заботиться об отце. Пора бы тебе выпустить их на волю из чулана, в котором ты их заперла.
— Ясно. Значит ли это, что вы хотели бы иметь в супругах женщину, которая занята тем, что потворствует своим желаниям? — Джемма недоверчиво покачала головой. — Брак — это долг, и лучше подходить к нему зрело.
Он нахмурился.
— Ну, это просто стыд! Даже не знаю, что лучше, — прибить тебя сразу, чтобы ты не мучилась, или… — тут он широко улыбнулся, блеснув белыми зубами, — погонять вокруг стола.
Один из музыкантов сфальшивил, демонстрируя, что они там за ширмой жадно ловят каждое их слово.
— Оба эти варианта не будут соответствовать вашему решению ухаживать за мной подобающим образом.
Джемме пришлось больно прикусить губу, чтобы не улыбнуться столь абсурдному предложению. А еще оно показалось ей привлекательным, потому что он — кто бы сомневался? — быстро сумел бы ее поймать.
— Да, но, по-моему, догонялки нам доставили бы больше удовольствия.
Он прижал ладонь к столешнице и приподнялся с места. Ахнув, Джемма выронила нож.
— Вы не посмеете!
Едва эти слова сорвались с ее губ, как она вспомнила, что он говорил ей этим утром.
«Я покажу тебе, на что я готов отважиться».
Он зарычал — и его кресло опрокинулось. Музыканты смолкли, но из-за ширмы послышались звуки, отнюдь не свидетельствовавшие об испуге. Джемма была рада, что на ней надето достаточно простое платье, которое позволило ей выскользнуть из-за стола и оказаться на другой его стороне, прежде чем Гордон успел ее поймать.
— Это глупо!
Но она задыхалась — и вовсе не от возмущения.
— Да, но весело.
Он бросился к ней, но она успела увернуться от его рук.
— Прекратите, Гордон, иначе мы испортим все это чудесное убранство стола!
— У меня умелые прачки, и я знаю, где найти хорошего серебряных дел мастера.
На этот раз он быстро потянулся через стол, сумев схватить ее за юбку.
Она взвизгнула, но при этом не почувствовала ни малейшего страха. Ситуация была слишком нелепой, чтобы пугаться. Гордон торжествующе рыкнул и притянул ее к себе в объятия. В результате он оказался у нее за спиной, превратив свои руки в капкан.
— Моя добыча!
— Кажется, идея состояла в том, чтобы за мной ухаживать, а не брать в плен, дикарь!
— В Шотландии это одно и то же.
Джемма попыталась высвободиться, но он крепко держал ее. Почему-то в этом положении ей было очень уютно: она не испытывала никаких неприятных эмоций и могла ощущать его тело, не чувствуя непреодолимого желания оттолкнуть его.
— Спроси любого горца, и он скажет тебе, что кража женщин — это освященная временем традиция. По правде говоря, я не уверен, что они получают жен каким-то другим способом.
— Я слышала, что один из ваших королей женился на своей любовнице.
— А!
Он отпустил ее, удерживая только за запястье, и она повернулась к нему лицом.
— А это соблазнение, и оно мне тоже нравится, — усмехнулся Бэррас.
Он притянул ее руку к себе и прижался губами к нежной коже на внутренней стороне запястья. Сладкий ток пробежал по ее руке, вызывая на коже мурашки. Возбуждение внизу живота стало подниматься выше, будя желание, заставившее ее задыхаться. Он прервал поцелуй и потер это место подушечкой большого пальца: было совершенно ясно, что от него не укрылось учащенное биение ее пульса.
— По-моему, тебе это тоже нравится, Джемма Рэмсден.
Он нежно обнял ее, двигаясь достаточно медленно, чтобы она могла уклониться от его объятий, если захотела бы, — но Джемма была слишком заинтригована, чтобы противиться. Она увидела новую сторону его характера, которая грозила лишить ее всякого желания сопротивляться. Он провел рукой по ее волосам, захватив одну прядь и подняв ее к своей щеке. А секунду потершись о ее локон, он тихо сказал:
— Шелк. Редчайший и драгоценный. Ничего не пожалею, чтобы его заполучить.
Джемма вдруг напряженно застыла, вспомнив о музыкантах. Она невольно обратила взгляд на ширму, за которой они сидели. Гордон повернул ее лицо обратно к себе, нежно положив ладонь ей на затылок.
— Они ушли. И вовремя. Мне необходимо тебя поцеловать.
«Да!»
Это была ее единственная мысль. Ее губы приоткрылись — и она подняла лицо навстречу его поцелую, даже не дожидаясь, чтобы лежащая у нее на затылке ладонь подсказала ей, что делать. Первое касание его губ вызвало у нее сладкую дрожь. Мимолетное прикосновение, только тень поцелуя, который дразнил, не принося удовлетворения.
