Елена Езерская - Уроки судьбы
— Подожди, Маша, вернемся к главному, — начал Долгорукий.
— Нет, увольте, — прервал его Забалуев. — Я передумал! Да, я обманывал жену и детей. Но ради их же блага, и они меня поймут и простят. Они за мной в Сибирь поедут, потому что любят меня преданно и нежно. Впрочем, вам, Долгоруким, этого не понять. До встречи в суде, господа!
— Умеете же вы, маменька, оказаться вовремя со своими замечаниями, — рассердился Андрей, едва только Забалуев вышел из гостиной.
— И правда, Маша, мы же хотели, чтобы последнее слово осталось за нами, — покачал головой князь Петр.
— Вот уж! Буду я склоняться перед этим!.. Может, еще его выкормышей и супружницу благоверную приласкать, приголубить?
— Маменька, Глафира Федоровна — славная женщина с добрым сердцем, — тихо сказала Лиза.
— Что?! Что это значит? — воскликнула Долгорукая. — Ты кого защищаешь?
— Ту, что ничем не виновата перед нами. Она ведь ничего не знала, жила в полной уверенности, что ее муж — добропорядочный и трудолюбивый чиновник, связанный по службе долгими разъездами. И, мне кажется, она по-настоящему любит Забалуева.
— Не представляю себе, как такое может быть, — прошептала Соня.
— Любовь зла, полюбишь и Забалуева! — ухмыльнулась Долгорукая.
— Таким образом, — подытожил Андрей, — у нас, осталась только одна надежда — на князя Репнина?
— А князь — удачливый человек? — засомневалась княгиня.
— Михаил Александрович производит впечатление человека порядочного и достойного, — твердо сказал князь Петр.
— Значит, мы поторопились с решением, — скривилась в недоброй улыбке Долгорукая.
— Маменька! Как вы можете так говорить! — воскликнула Лиза и со слезами на глазах выбежала из гостиной…
— Итак, господин Шуллер, вы подтверждаете, что получили фальшивые ассигнации от княгини Марии Алексеевны Долгорукой, кои были переданы ей ее законным супругом князем Петром Михайловичем Долгоруким, о чем он сам заявил на следствии по доброй воле и в чем чистосердечно раскаялся?
— Никак нет, ваша честь, — бойко отрапортовал Карл Модестович, стараясь не смотреть в зал, особенно в ту сторону, где сидел до этого момента довольный собой Забалуев.
Общий ход предварительного слушания поначалу развивался вполне предсказуемо. Князь Петр, ободряемый взглядами своего семейства, в полном составе сидевшего в зале за парапетом, отделявшим зрительские места от судейской части, как и положено, отказался от собственных, данных прежде показаний и заявил о своей невиновности.
Судья принял это к сведению и велел вызвать в зал главного свидетеля по делу — управляющего Корфов. Первые слова Карла Модестовича не взволновали Забалуева — торопясь и путаясь в падежах, тот рассказал, как собирался уехать в родную Курляндию, как зашел в трактир, чтобы купить что-нибудь на дорогу, как был арестован. Но дальше случилось невероятное — Карл Модестович предал его. Предал нагло, на глазах у всех и со всеми потрохами.
Забалуев перестал самоуверенно постукивать пальцами по подлокотнику кресла и воззрился на управляющего, беспардонно выбалтывавшего перед судьей всю подноготную их отношений. Карл Модестович рассказал все о том проклятом дне, когда черт подтолкнул Забалуева сесть играть с цыганом. Рассказал о перстне, который поставил на кон, о сумме долга и угрозе Седого разобраться с Забалуевым в случае неуплаты. А потом дошло дело и до передачи денег.
— Я тогда не сразу догодать, почему господин Забалуев велеть мне немедленно ехать Курляндия, — торопливо объяснял Карл Модестович, — я потом понять — он хотеть меня обман. Он думать — я не вернусь от Курляндия, чтобы уличить его в фальс. Он думать — я бояться, но я не мог молчать! Я не мог, чтобы быть невиновный. Я и сам пострадать! Кто теперь вернет мне мои деньги?
Слава Богу, подумал Забалуев, что судья решил провести это заседание закрытым — Долгорукие были персонами важными, и судья не хотел вокруг сего сомнительного дела лишнего нездорового ажиотажа. Услышав последние слова Модестовича, Забалуев почувствовал на себе взгляд судьи, глупо улыбнулся и пожал плечами — порет немчина чушь, что взять с иноверца?
— Что, однако, побудило вас изменить показания? — спросил судья свидетеля.
— Я иметь совесть, и она не дать мне покой, — скромно ответствовал Модестович, вознося к небу глумливый взгляд.
И тогда Забалуев сорвался.
— Ложь! Это все ложь! Свидетель подкуплен! — возопил он, вскакивая со своего места. — Меня не впервые пытаются оклеветать! И не вы ли, Фрол Прокопьевич, сами были тому свидетелем, когда мне приписывали убийство несчастного барона Корфа?!
— Сядьте, Андрей Платонович, — строго сказал судья, и сам растерянный таким поворотом событий. — Вы утверждаете, что вас оговаривают?
— Да, да, да! — воскликнул Забалуев. — Он лжет, они все лгут!
— Да это вы — первостатейный лжец и негодяй! — тоже вскочила со своего места Долгорукая. — Господин судья, этот, с позволения сказать, человек обманом женился на нашей дочери. Господин Забалуев лгал нам с самого начала нашего знакомства. Он уверял, что богат, желая завладеть приданым нашей дочери, женившись на ней…
— К порядку! К порядку! — велел судья, строго застучав молоточком по маленькому подиуму на столе.
— А вы бы, Мария Алексеевна, помолчали! — не унимался Забалуев. — Сами еще недавно признались в убийстве старого барона Корфа. И, между прочим, муженек-то ваш не случайно от вас в бегах был после того, как вы его, точно зайца, подстрелили!
— Замолчите, мерзавец! — Долгорукая метнулась в проход, явно намереваясь вцепиться в Забалуева.
— Господа, опомнитесь! — судья снова застучал молоточком.
— Это вы, — вслед за матерью воскликнула Лиза, — вы убили цыгана! Я видела у вас кольцо, которое вы отобрали у него. Оно все было в крови! Убийца, убийца!
— Я люблю цыган! — отбивался Забалуев. — Их табор уже не первый год стоит на моей земле.
— Исправник! — наконец, не выдержал судья. — Немедленно разведите их как можно дальше друг от друга! И следите, чтобы они снова не бросились выяснять отношения столь неразумным способом. Охолоните свои горячие головы, господа и дамы, а я на время прерываю заседание, мне необходимо обдумать линию поведения в этой ситуации.
— Господин судья, — рванулся к нему Забалуев, — а чтобы вам правильнее думалось, извольте ознакомиться с этим документом.
Судья кивнул. Секретарь взял из рук Забалуева продолговатый конверт и осторожно вскрыл его. Убедившись, что это всего лишь бумага, он подал его судье.
— Это взятка! Взятка? — обрадовалась Долгорукая, которая не смогла сразу издалека разглядеть содержимое конверта.
