Наталия Орбенина - Увядание розы
…Однажды вечером пришел Трофимов. За окном выл ветер, валил мокрый снег. Борис долго стряхивал мокрые капли с барашкового воротника пальто и шляпы, топтался в передней, медлил. Прошел в гостиную и присел к круглому столу под матерчатым абажуром. Оля безуспешно терзала пяльцы. Работа не получалась.
Известно, что вышивание требует умиротворенного состояния духа и сосредоточенности. Увы, у вышивальщицы этого не было и в помине. Смятение и тревога обуревали ее. Непослушные пальцы часто ошибались и кололи сами себя, стежки ложились криво, нитки путались и рвались.
Хотелось смеяться и плакать одновременно. Гости в подобной ситуации совсем не вовремя.
– Папы нет, он нынче поздно будет, у тяжелого больного останется, – торопливо произнесла девушка, надеясь, что незваный гость скоро откланяется.
– А я, собственно, к вам, Ольга Николаевна, – тихо ответил Борис, положив руки перед собой.
– Да.., что ж… – последовал невразумительный ответ.
Оля смотрела на руки гостя и видела тонкие чувственные пальцы Извекова. Они перебирают ее волосы, едва прикасаются к щеке, шее. По коже волнами разбегаются мурашки.
– Так я же говорил вам давеча, но вы, вероятно, запамятовали, – донеслось до ее слуха. – Меня в Англию приглашают, заниматься наукой буду, заманчивые перспективы открываются!
– Рада, очень рада за вас, Борис Михайлович! Папа всегда говорил, что у вас светлая голова и вас ждет замечательная карьера! Когда отбываете? – вежливо поинтересовалась Оля.
– Я уж давно должен был ехать, да все откладываю, – с внутренним напряжением произнес Трофимов.
– Отчего? – не поднимая глаз от работы, поинтересовалась девушка.
– На чужбине одному невыносимо. Бог знает, вернусь ли, свидимся ли?
– Увы, это неизбежно в подобных обстоятельствах!
– Для меня уехать от вас, что половину себя тут оставить! Не могу я без вас покинуть Петербург! – вскричал Борис и вскочил.
Оля так испугалась, что пяльцы выскользнули и упали на пол. Трофимов покраснел и продолжал громким голосом:
– Хожу к вам, хожу, намекаю. А вы не видите и не слышите! Так вот я теперь и говорю вам прямо, Ольга Николаевна, выходите за меня замуж и поедемте со мной в Лондон!
– Боже милосердный! Боря, – голубчик! – Оля всплеснула руками, не зная, что теперь делать.
– Оленька, милая, родная, бесценная моя! Я же люблю вас! Как ненормальный, как заговоренный, хожу к вам, о вас думаю, мечтаю! – Борис бросился к ней, но она шарахнулась от него в другой угол комнаты.
– Да что же вы бежите-то от меня?!
Разве я обижу вас? Да лучше сам пропаду тысячу раз! Оля! – Боря протягивал к ней руки, но Оля оставалась неподвижна.
– Отец знает о вашем сватовстве? тихо спросила она.
– Как не знать. – Он опустил руки и уныло пожал плечами. – В вашем доме даже приблудные собаки знают, что я люблю вас и хочу на вас жениться.
– Стало быть, одной мне невдомек.
А знаете, почему? – Она нехорошо улыбнулась. – Знайте, потому что я так же безумно люблю и ничего не вижу вокруг.
Увы, милый, добрый, хороший мой Боря, не вас! Мне больно и горько вам это говорить, но не сказать в сложившихся обстоятельствах немыслимо. Только вы и, поймете меня!
Борис остолбенел от этого признания.
– Господи! Какой я болван, слепец! – Он хлопнул себя по лбу и зло засмеялся. – А ведь я догадываюсь, кто этот счастливчик! Икона ваша, образ бестелесный писаки бесталанного, романиста нашего Извекова, угадал? Смешно, нелепо, дико, отвергать чувства живого человека в угоду эфемерной мечте, поклонению мифу!
– Отчего же бестелесный, отчего же мифу? – неприязненно и с вызовом ответила Оля.
– Стало быть, у вас настоящий роман? – зловещим шепотом произнес Борис.
Оля покраснела, и тут раздался взволнованный голос:
– Я бы тоже хотел услышать ответ на вопрос Бориса! – В дверях стоял Николай Алексеевич.
В руках он держал корзинку, из которой кокетливо выглядывала головка нарядной бутылки шампанского.
– Вот, – доктор неловко протянул свою ношу, – спешил, на лихаче гнал, думал поздравить своих детей, порадоваться!
Извините, слышал ваш разговор! Значит, Извеков!
– Папа! – Оля в отчаянии бросилась к отцу. – Это вовсе не то, что ты думаешь!
– Это ты не то думаешь! Паришь в своих мечтах и иллюзиях! Книжек его начиталась! – Корзинка полетела в угол, бутылка звякнула, но не разбилась. – Экий подлец! И как ему не стыдно, вдовцу, отцу троих детей, обольщать девчонку! Негодяй!
Ну да я найду на тебя управу!
– Папа, папа, не надо! – Девушка повисла на шее отца, но он отбросил ее как котенка.
– Вот, господин Трофимов, какие бывают неприятности у отца взрослой дочери! Подумайте, голубчик, может, одному-то и покойнее!
Борис не знал, что и сказать. Его распирали и горе, и унижение за отказ, и стыд, что стал невольным участником семейной драмы своего учителя.
– Николай Алексеевич… – начал он было, но доктор прервал, его:
– Тут оставайтесь, я сейчас позвоню нашему Казанове, потребую объяснений. – С этими словами он пошел к телефону в соседнюю комнату.
Вскоре отвратительно громко заверещал звонок в передней, и в гостиной появился Извеков. По всему было заметно, что он спешил: одет небрежно, задыхался. Вслед за ним вошел хозяин дома.
– Николай Алексеевич! – с порога обернулся к нему писатель. – Вы напрасно изволите гневаться и подозревать меня и вашу дочь в непристойностях! Я сам отец!
Именно это обстоятельство, мое недавнее вдовство, а также некоторое приятельство, существовавшее между нашими семействами, и вынудили нас к подобной скрытности! Согласитесь, в моем положении как-то неловко ухаживать в общепринятом смысле! Но вы же поймете меня, я воспылал к Ольге Николаевне самыми нежными чувствами. Поэтому как порядочный человек прошу руки вашей дочери!
Оля охнула и поспешно присела на стул. Перед глазами все поплыло, она побледнела.
– Оленька, дочка! – Доктор бросился к девушке с флакончиком. – Вдохни, вдохни! Ну-ну, ничего, сейчас пройдет!
Эдак у кого хочешь голова кругом пойдет, зараз два предложения выйти замуж!
– Два? – удивился Извеков и, казалось, только теперь заметил соперника.
Побледневший Борис стоял, прислонившись к стене. Все рухнуло в одно мгновение, счастье и надежды испарились моментально, как жидкость на огне во время опытов.
– Что ж, пусть Ольга Николаевна сама и решит, кто ей более по душе! – дружелюбно провозгласил Вениамин Александрович, уверенный в своей победе.
– Что же тут решать, вы же знаете, что кроме вас мне никто не нужен! – слабым голосом пролепетала бедная девушка.
