Вирджиния Нильсен - Пылкая дикарка. Часть первая
Ее неуверенность в себе, которая, как он полагал, являлась следствием скуки и навязанного ей ничегонеделания, заставила его почувствовать к ней еще большую, всепоглощающую любовь.
— Ты до сих пор остаешься самой красивой женщиной в мире, и я люблю тебя.
Клео слышала его слова, но они утратили весь свой блеск и убедительность из-за охвативших ее сомнений. "Это неправда, — думала она, но, глядя ему в глаза, все больше убеждалась, что он на самом деле считает ее красивой. Почему же тогда он уезжает ночевать к своим друзьям? Может, он завел себе другую?"
Он, улыбаясь, протянул к ней руки. Медленно она подошла к нему и, не обнимая его, положила голову на плечо, наслаждаясь запахом крахмала, влажной шерсти и табака, исходившего от одежды. Кружилась голова от избытка нахлынувших чувств, а его сильные руки заставляли чувствовать себя так уютно!
— Я люблю тебя, — замурлыкал он, как кот. — Здесь мой истинный дом, и ты — моя настоящая любовь. Даже когда меня здесь нет, я постоянно с тобой. Я хочу быть с тобой всегда. Ты это запомнишь, Клео? — Он нащупал ее руку, прикоснулся к топазу на ее кольце. — Этот камень говорит тебе о моей любви, когда меня нет рядом…
— Мне нужно от тебя значительно больше, чем это кольцо, — прошептала она.
— То, что мы с тобой хотим, невозможно! — печально вздохнул он.
Иван провел с ней около часа, разговаривал, нежно ласкал, но не пытался заняться с ней любовью.
После его ухода к ней поднялась Берта с подносом. Она увидела, что Клео с какой-то отстраненностью сидела на краю кровати, положив ноги на маленькую скамейку. Она замахала руками, давая понять Берте, что не будет есть, но Берта, проигнорировав ее отказ, поставила поднос ей на колени.
— Теперь он приходит поздно, а уходит рано, да?
Клео бросила на нее ненавистный взгляд, но Берта, не смутившись, продолжала:
— Всегда так бывает, когда женщина беременна, разве не так? Но сейчас происходит все иначе, так как теперь с ним находится его семья.
Клео сразу пришла в себя и резко переспросила:
— Его семья?
— Разве тебе ничего неизвестно о жене мики? — сказала Берта, и Клео заметила на лице этой женщины-пекаря злорадство, доставлявшее ей большое удовольствие. — Разве ты не догадываешься, для чего он тебя сюда привез? Он попросил Мейзи обучить тебя городским манерам, чтобы потом поместить в маленький домик на Рэмпарт-стрит, как и других дерзких квартеронок, и будет держать тебя там для собственного удовольствия.
Клео показалось, что у нее застыла кровь в жилах. Она молча уставилась на Берту. Значит, вот где проводил ночи Иван. Под боком у собственной жены!
Вовсе не поспевший урожай сахарного тростника позвал его обратно в поместье в Черном ручье, не из-за этого он ее оставил одну.
У него была там жена. Выходит, Иван женат. Это теперь объясняло многое из того, чего она не понимала: его настойчивое желание, чтобы она рожала в Новом Орлеане, его твердый отказ взять ее с собой в Черный ручей. После рождения ребенка, как и обещал, он купит ей домик на Рэмпарт-стрит, и она воображала, как они будут там жить вместе, втроем.
Рэмпарт-стрит! На этой улице расположены красивые уютные коттеджи, о которых ей часто рассказывала Берта и Эстер, белые люди прятали своих любовниц-квартеронок. Белые люди, которые хотели "урегулировать" семейные конфликты. Словно речь шла о приобретении бочонка молассы.
А он не разрушал ее грез, когда она мечтала о браке с ним в соответствии с индейским обычаем, о такой свадьбе, о которой ей живо, в подробностях рассказывала мать, об этом простом обмене брачной клятвой. Это обещание ослепило ее, не позволило разглядеть вовремя истину. Клео отказывалась видеть то, что ясно стояло у нее перед глазами, потому что она этого не желала. Какой же глупой она была! Словно норка, которая, испытывая полное доверие, безоглядно плывет прямо в капкан.
— Мейзи говорит, что это рыжеволосая англичанка. У него есть и милая девочка тоже с рыжими волосами. — Было ясно, что Берта испытывала наслаждение от ее страданий.
Клео, схватив одной рукой поднос и опершись на другую, резко поднялась с кровати и изо всех сил швырнула поднос в физиономию Берты.
Взвизгнув, рабыня увернулась. Фаянсовая посуда с грохотом разбилась. Куски пищи разлетелись по всей комнате вместе с черепками. Эстер, которая в эту минуту стирала белье Клео, взбежала по лестнице. Из щеки Берты, в том месте, куда угодила кофейная чашка, шла кровь, и вся грудь у нее была залита черным кофе. Она еще сильнее завыла, когда, прикоснувшись к щеке, увидела на руке кровь, но Клео знала, что ничего серьезного не произошло.
— Ты, вонючая тупица! — заорала она вслед улепетывающей по лестнице Берте. — Ты, змея подколодная!
Эстер громко закричала, еще более усиливая сумятицу и шум:
— Мадам, мадам!
По деревянной лестнице, бранясь по-английски, тяжело поднималась Мейзи. Потребовалась вся ее недюжинная сила и мягкий, убедительный голосок Эстер, чтобы заставить Клео лечь в постель. Она лежала, то проклиная на чем свет стоит Ивана, то мечтая о его скорейшем возвращении, чтобы он все прояснил и опроверг оскорбительные и жестокие слова Берты.
Все тело у нее болело, и она вдруг почувствовала острый укол в сердце. У него есть другая женщина. Другая, которая родила ему ребенка. Нет, все это ложь, ложь. Клео, вспотев, беспокойно ворочалась на кровати, испытывая мучительные приступы боли. Эстер мягким голоском утешала ее, приводя в порядок комнату и отпуская нелицеприятные замечания в адрес Берты.
Вдруг Клео почувствовала острые спазмы. Боль, пронзив все ее тело, задержалась там, где лежал ее тяжелый, разбухший плод. Она чувствовала, как ребенок толкает ее изнутри. Клео несколько минут лежала тихо, чувствуя, что теперь что-то изменилось в ее судьбе, хотя только сегодня утром она чувствовала себя счастливой и в полной безопасности.
Ей стало совсем плохо. Клео села в кровати и с силой выдохнула:
— Эстер!
Горничная быстро подошла к кровати:
— Слушаю, мадам.
Инстинкт подсказывал Клео, что происходит. Схватив ее за запястье, она сжала его что было сил. Наступали сроки. Она хотела увидеть Ивана, но не знала, где он сейчас находится. Клео знала только одно — он сейчас со своей женой! Он всегда повторял ей: "Когда начнется, Мейзи найдет меня". Ей стало противно от этих слов. Мейзи было куда больше, чем ей, известно о том, где он пропадал. Клео ненавидела Ивана за то, что его не было рядом, когда она нуждалась в нем больше всего.
— Вас беспокоит бебе, мадам? — прошептала Эстер, с широко раскрытыми глазами.
