Донна Гиллеспи - Несущая свет. Том 1
— Ауриана! — с облегчением воскликнула Ателинда, но тут же облегчение уступило место гневу. — Где ты пропадала? Ты что, не слышала сигналов тревоги? Или, может быть, ты забыла дорогу домой? Забыла, что у тебя есть семья? Пока ты прохлаждалась, танцуя с эльфами, враги сожгли усадьбу брата твоего отца. Следующим будет наш дом!
Ауриана ничего не ответила, она онемела при виде платья матери, разорванного у колен. Это был ее лучший наряд, она сама красила ткань в алый цвет с помощью корня марены. И Ауриана не могла спокойно видеть большую дыру на нем — для нее это было почти так же ужасно, как видеть рану на теле матери. Витое серебряное ожерелье и браслеты на руках в виде серебряных змеек, которые обычно придавали матери торжественный вид, сейчас, казалось, гнули ее к земле своим весом, как непосильное ярмо. Ее замшевые туфли, украшенные янтарными бусинами и являвшиеся гордостью Ателинды, были заляпаны грязью.
— Мама… прости… — начала она было порывисто и тут же умолкла, почувствовав вдруг слабость — до нее, наконец, дошло то, что сказала мать.
— Усадьба Тойдобальда? — прошептала Ауриана, чувствуя, как вся кровь отливает от ее лица. — Но этого не может быть. Как они посмели? — у нее было такое ощущение, как будто она старается сохранить равновесие на дрожащей под ногами земле. — Ты, наверное, сошла с ума, как ты можешь говорить, что они придут сюда. Как ты можешь думать такое?!
— Взгляни на меня, дерзкая девчонка! Я не сошла с ума, я говорю о том, что уже произошло! А теперь живо за дело, помоги мне вытолкать животных из дома, иначе они заживо сгорят!
На мгновение Ауриана оторопела, глядя пустым взглядом в одну точку и качая головой, как бы все еще не веря словам матери. Но тут она потеряла свое последнее мужество и бросилась к матери, ища защиты в ее объятиях. Она, как это всегда бывало, легко сломила досаду и гнев Ателинды, чувствуя, как мать тесно прижимает ее к своей груди, и какой любовью дышит все ее тело.
— Мама, что у нас происходит? — спросила Ауриана глухо, уткнувшись лицом в грудь Ателинды.
— Одни боги знают, — ответила та с горьким смирением, ласково гладя Ауриану по голове. — Из недр земли вышли чудовища и напали на нас, они не знают закона. Священное колесо начало вращаться в обратную сторону, и теперь нидингов провозглашают царями, — мать обняла Ауриану за плечи, и они вместе направились к дому. — Возможно, это и есть конец мира. Кто сумеет спрятаться, тот выживет и узнает, что с нами случилось…
Они вошли в уютный полумрак дома. Здесь, как всегда, пахло дубленой кожей, свежим сеном и приготовленной еще накануне олениной, тушеной с диким луком; эти знакомые запахи смешивались с запахом влажных ясеневых поленьев, исходившим от только что залитого водой очага. Ауриана схватила теленка за задние ноги и начала вытаскивать его из дома. Ателинда в это время быстро погнала к двери стайку цыплят вместе с курицей, действуя, как всегда, энергично, и в то же время во всем ее облике чувствовалась сильная подавленность.
Ауриана взглянула на нее.
— Мама, я чувствую, что-то еще произошло. В чем дело?
Ателинда на секунду замялась и, наконец, промолвила:
— Этим утром от отца пришла весточка. Он получил приказ — заметь себе, приказ! — от Римского Наместника. Как будто мы подданные Рима! От Марка Юлиана, который властвует над всем миром, словно царь… — внезапно Ателинда осеклась и замолчала, как будто в последний момент передумала и решила пощадить дочь, утаив от нее правду.
— Мама, говори все до конца. Я не ребенок!
— Ну тогда слушай. Он хочет, чтобы ты вышла замуж за одного из сыновей Видо.
Ауриана почувствовала такую слабость в сердце, что, казалось, оно остановилось. Девушка резко толкнула теленка, и он, как тряпичный мячик, легко вылетел во двор.
— Да как он смеет? — прошептала она. Неожиданно Ауриана поняла, что не тот ужасный воин из рощи является ее главным врагом, а римляне с их коварными целями и расставленными тайными ловушками.
— Они смеют делать все, что помогает им добиваться своих целей.
— Но я же слишком молода!
— Не для их обычаев. Я слышала, они выдают замуж девочек двенадцати лет…
— Но… но как же Витгерн? — цыплята возились вокруг ее ног. — Этого не может быть. Я же должна выйти замуж за Витгерна, Священные Жрицы уже благословили наш брак! — Ауриана намеренно ничего не говорила о Хильде и ее прорицании, потому что оно было слишком необычным, да и без того сегодняшний день был отмечен слишком ужасными событиями. — Надеюсь, все решительно восстали против столь чудовищного оскорбления семьи Витгерна?
Молчание Ателинды было более чем красноречиво… Наконец, она произнесла:
— Собрание старейшин высказалось за то, чтобы этот вопрос был улажен. Гейзар убедил их, что это — единственный способ положить конец вражде между твоим отцом и Видо.
— Этот жрец — верный пес Видо! Так я и знала! Но остальные старейшины были на нашей стороне?
— Почти все. Что само по себе странно, я считаю. Но у Видо теперь очень много новых сторонников, их число увеличивается, как стая мух, вьющихся над тухлым мясом. Их голоса звучали громче, чем голоса наших друзей. Если так будет продолжаться дальше, то скоро Видо со своей сворой начнет распоряжаться здесь, как ему вздумается. А теперь давай снова за работу, неужели ты потеряла всю свою сноровку и не можешь, как раньше, одновременно разговаривать и заниматься делом?
Ауриана послушно взялась за веревку на шее коровы, на которой висел колокольчик, и потянула животное к выходу.
— А что сделал отец?
— Он принялся громогласно обличать их всех и увещевать. Он сказал, что хатты будут последними дураками, если пойдут на уступки и разрешат римлянам узурпировать права родителей. Более того, он заявил, что не подчинится и пойдет войной против совета старейшин, если это понадобится для того, чтобы предотвратить насилие над волей его семьи. Он сказал, что не признает столь отвратительных средств замирения вражды, виновником которой был не он, — продолжала Ателинда, задыхаясь и пытаясь вытащить упирающуюся козу во двор. — После этих слов отец решительным шагом покинул собрание, а за ним, конечно, последовали все соратники и все родичи Витгерна.
— Отвратительные средства! Хорошо сказано! — удовлетворенно засмеялась Ауриана, представив, каким громовым голосом бросил Бальдемар эти слова в лицо собравшимся. — Отец совершенно прав: именно сам Видо был всегда зачинщиком ссор и споров. Но кое-что во всем этом меня сильно беспокоит. Римляне ведь всегда разжигали конфликты между нами. Так почему они вдруг на этот раз стремятся установить прочный мир между отцом и Видо и навязывают брак? Это странно. Нет ли каких-то общих дел у Видо и Наместника?
