Кортни Милан - Искушение любовью
— Нет, так не пойдет. Это нечестно. Я пришел, чтобы принести свои извинения и попытаться компенсировать то, что я не проводил вас домой в прошлый раз. Но это… это совершенно ужасно. Не думаю, что когда-либо смогу вас простить.
— Что? Но что я сделала?
Он потер лоб.
— Не важно. Я хотел спросить — не согласитесь ли вы совершить вместе со мной небольшую прогулку? Сегодня утром.
— Сэр Марк, боюсь, я вынуждена напомнить вам последние слова, которыми мы обменялись. Двадцать четыре часа назад вы перед всем миром заявили, что желали бы совершить со мной совокупление. Только что вы сообщили мне, что я ужасна. Предполагается ли, что после этого я соглашусь на предложенную вами прогулку?
Сэр Марк посмотрел в угол комнаты и пожал плечами:
— Да, вы обрисовали ситуацию верно. Все так и есть.
— Вы представляете себе, что подумают люди, если увидят нас вместе после того, что вы наговорили в воскресенье?
— Я не планировал встречаться с людьми. Только с коровами. — Он вздохнул. — Кроме того, одно из преимуществ безупречной репутации состоит в том, что никто не подумает о ее обладателе ничего плохого. Даже если сам он неважного мнения о себе. — Его взгляд скользнул по ее талии, опустился ниже и снова впился в лицо. — Я должен задать вам вопрос. Вы когда-нибудь обрезали волосы?
Джессика вдруг догадалась, отчего беседа имеет такой бессвязный характер.
— Нет.
— Хмм. — На большее сэра Марка не хватило.
— Мне нужно причесаться. А еще надеть сапоги и камзол.
— Да-да, — пробормотал он.
— Вам придется немного подождать. Я сбегаю на задний двор и прихвачу поросенка. Он пойдет с нами. В качестве компаньонки.
— Угу.
— Знаете, он умеет выдувать огонь изо рта, — заявила она. — Я имею в виду, поросенок.
Марк поднял голову:
— Прошу меня извинить. Что вы сказали?
— Если бы я в самом деле вызвала вас на диспут, а в разгар дискуссии распустила волосы, смогли бы вы выдать хоть одно более или менее связное предложение?
Он уныло посмотрел ей в глаза:
— А вы как думаете?
Джессика хихикнула:
— Собственно, это не важно.
Наверху, пока горничная собирала ее волосы в тугой узел, подкалывая его шпильками, Джессике пришли в голову новые вопросы. Все было очень непонятно. Она нравилась сэру Марку. Это ее не удивляло; мужчинам, как правило, доставляло удовольствие смотреть на Джессику, и она к этому привыкла.
Но он был не похож на всех других мужчин. Он совершенно точно не был к ней равнодушен. Но, признавая, что его влечет к ней, сэр Марк тем не менее отверг ее авансы. Кто на его месте поступил бы так же? Если он не собирается завлечь ее к себе в постель, то чего он от нее хочет? А если он действительно ее вожделеет, но отказывается во имя сохранения целомудрия, то зачем так охотно подвергает себя искушениям?
Спускаясь вниз по лестнице, Джессика поняла, что ответов ей, похоже, не найти. Сэр Марк оставался для нее настоящей загадкой.
Он повел ее вверх по тропинке, дальше от воды. Стоя на крыльце своего дома, Джессика иногда могла слышать шум машин на шерстяной фабрике, но по мере того, как они удалялись, гул становился все тише; его вытесняли звуки природы. Ветер шелестел в ветвях деревьев, деловито жужжали насекомые, то и дело раздавались пронзительные птичьи трели.
Вверх по холму, мимо ограды, через пастбище, заросшее чертополохом с фиолетово-синими цветками, похрустывающими под ботинками Джессики… Сэр Марк, судя по всему, следовал своему собственному маршруту, не отмеченному никакими тропинками. Они спустились с холма, перебрались через узкий ручеек, над которым было перекинуто толстое бревно, и принялись подниматься по склону еще одного холма.
— Я очень надеюсь, что вы знаете, куда идете, — пробормотала Джессика, карабкаясь через четвертую по счету ограду.
— Мы идем к Фрайарз-Авен[3]. Мы уже почти там.
— Интересно — это название должно вызывать страх или пробуждать аппетит? — заметила она.
Теперь они шли полем, где паслись коровы. Оно уступами спускалось вниз; за пастбищем виднелся еще один холм. Над его вершиной простиралось безбрежное ясное небо.
— Ни то ни другое, — возразил сэр Марк. — Эти коровы имеют возможность наслаждаться самым прекрасным пейзажем во всем Сомерсете.
Они добрались до вершины всего за пару минут. Вокруг лежали несколько огромных валунов, золотисто-розовых в нежном утреннем свете. Чуть дальше, там, где трава уступала место камню, скала круто обрывалась, с головокружительной резкостью уходя из-под ног. Прямо перед ними расстилалась необъятная долина, и от красоты вида у Джессики захватило дыхание. Где-то вдалеке мелькнула голубая лента реки.
Утренний туман еще не успел уйти, и она видела только намек на изумрудную зелень травы. Прямо посреди долины, поднимаясь из тумана, возвышался высокий, конической формы холм; его вершина была увенчана каменной башней.
— Это холм Святого Михаила, — произнес сэр Марк у нее за спиной.
Что это такое, Джессика не знала. Дул сильный ровный ветер; ее юбки трепетали вокруг ног, из прически выбился локон.
— Что скажете? — поинтересовался Марк.
— Для чего он? Защитное сооружение? Или для религиозных целей?
Он подошел ближе и встал рядом.
— Согласно легенде, там похоронен король Артур.
Джессика с любопытством обернулась:
— А это правда?
— О, конечно. Королева Гвиневра умерла в Эймсбери. Говорят, что в ночь новолуния дорога между Шептон-Маллет и Гластонбери освещается ее погребальными факелами. — Он вытянул руку, словно указывая призрачный путь в тумане.
— Значит, неправда.
— Однажды, будучи детьми, мы с братом пробрались сюда, чтобы лично увидеть это зрелище. Но — увы — заснули. — Сэр Марк лукаво улыбнулся. — Наверное, как раз в этот момент она мимо нас и прошла.
Все последние годы Джессика прожила в Лондоне. До сих пор ей даже не приходило в голову, насколько новым был этот город. В конце концов, он ведь сгорел дотла всего два века назад. Здания были современными — современный камень, современная постройка. Но здесь… здесь даже в самом воздухе чувствовалась великая древность. Эти столбы были воздвигнуты тут, должно быть, тысячу лет назад, и никто не знал, с какой целью и по какому принципу. Поля, где когда-то гремели битвы и проливалась кровь, успели зарасти травой, превратиться в пустоши, а затем снова в пастбища — и все это за много веков до того, как в основание ее дома в Лондоне был заложен первый камень. В этом заключалось не то чтобы волшебство, но определенно нечто сказочное.
