Эрика Легранж - Фрай Уэнсли – экзорцист. Книга первая
– Нет, он вселился раньше, вы думаете, это случилось от того, что я решил
прогуляться в дневное время проселочной дорогой?
– Но ведь давно у нас не было одержимых, до вашего приезда… – аптекарь смолк, но
Уэнсли негодовал, как можно обвинять его в случившемся, будто это он принес в Дарквудс
несчастья. Не иди он той дорогой, нечистый вселился бы в Майкла Марота, а тот бы напал
на невинных жертв. Ведь этот человек был фермером, у него наверняка есть семья. И
Фрай не виновен, что одержимым он угодил под копыта лошади, это ведь случайность. Но
в глазах этого человека он прочел приговор. Преподобный отец вышел на улицу, где все
еще стояла толпа зевак, в лицах этих людей он видел страх. Но ведь не он виноват в этом.
Разве пропажа Свилфордского всадника произошла по его вине? По всем правилам, он
должен был причастить умирающего, но человек умирал тихо, без сознания.
Уэнсли ушел в церковь, ему нужно было переосмыслить сегодняшнее происшествие:
он провел удачный ритуал экзорцизма, спас человека от нечистого, вернее его душу, но
само тело скоро упокоится, а бессмертный дух отправится в чистилище. И это его первая
победа в тяжкой борьбе, но ее восприняли превратно. По пути к нему хотел подойти
мистер Стоксон, но Фрай холодно ответил ему, что пока не может говорить о
случившемся, он хочет побыть один, он хочет помолиться. Мировой судья отстал, Грэг
Хэнкинс тоже не решился подходить, видя, как перекошено лицо преподобного отца.
Уэнсли остался один, где только причетник иногда суетился, наводя порядки.
Молодой пастор закрылся в исповедальне, чтобы никто его не беспокоил, он тяжко
положил голову на досчатую стену – неужели он оплошал? Наверное, пастор думал более о
своей безопасности, когда подставлял человека, специально находясь подле разъяренной
лошади. И снова душу начинали одолевать сомнения, ведь сегодня он поступил
правильно, почему на него посмотрели, как на преступника? Быть экзоцистом очень
опасно, можно стать жертвой, а не спасителем. Что пошло не так, почему его не отпускает
чувство вины, будто сам вогнал кол в сердце бедного Майкла Марота? Молодой человек
вспомнил слова нечистого – их много, значит, теперь случаи вселения участятся, и все
равно, в какое время суток это будет происходить. Фрая с головой окинули сомнения, от
которых сам пастор не мог отделаться и оправдаться. Вдруг кто-то подсел в кабинку, будто
хотел исповедаться, преподобный не мог отказать страждущему. Когда он открыл засов,
заметил женскую фигурку:
– Я хочу исповедаться, – заговорил очень знакомый ему голосок, он принадлежал
Фрейлин, неужели девушка перекинулась человеком, а как же предосторожность, но Фрай
не имел права отчитывать свою знакомую.
– Я слушаю вас, мисс.
– У меня накопилось много грехов, отче, – ответила девица, он не мог видеть ее глаз,
но не сомневался, какие чувства одолевают девушку. Она продолжала. – Самый первый
мой грех заключался в том, что я предала мужа и бежала с любовником в его родовое
имение. Я не помню, что толкнуло меня на такое роковое решение – я выходила замуж не
по любви, и мой супруг не был мне близок духовно. Но я повстречала человека, которого
казалось полюбила, это был виконт Беррингтон. Мы танцевали с ним на нескольких
балах, разговорились и поняли, как много общего у нас. Потом он предложил бежать и
устроить судебный развод, так я смогу сочетаться с ним законным браком. Но мой супруг
был человеком решительным, он пошел войной на виконта. Это бессмысленное
кровопролитие шло с месяц, пока граф не отважился на поистине чудовищный поступок –
вызвать чудовище из недр, что возьмет замок приступом. И все ради того, чтобы забрать
меня обратно. И пусть я не вызывала этого монстра сама, я являюсь первопричиной всех
несчастий Дарквудса. Отец Вейт был одинок, не сразу его борьбу восприняли за благо,
многие не верили ему, обвиняли. Поэтому, тогда никто не пришел на помощь, когда
чудовище расправилось с бедолагой. Я не видела того, но помню, какой учинился
переполох из-за этого убийства. И вы, преподобный Уэнсли, будете первопричиной их
несчастий, потому что они не видят ваши подвиги. А это и нужно нечисти – выбить из
людей веру в вас, заставить сомневаться, тогда вы проиграете, потому что будете одиноки.
– Я подозревал, что ты была той леди, хотел поговорить, но ты молчала.
Фрейлин помолчала несколько минут, потом заговорила:
– Это была я, а знаешь, что случилось со мной потом – меня превратили в сову-
разведчицу, чтобы я сообщала им, где лучше выбирать жертв для ритуалов. И я служила
этим мерзостям многие годы, пока белый колдун не освободил меня, тогда я начала жить
на чердаке церкви, вместе со своей бонной, она пожертвовала своей жизнью, во имя
госпожи и ее тоже перевоплотили – пить кровь грызунов и прислуживать мне дальше. Это
было отвратительно, но мы были зависимы.
– Кто этот белый колдун?
– Ты его знаешь, Фрай. Но я не могу назвать имени. Придет час, ты сам все поймешь.
Он поможет тебе, вы с ним связаны уже давно, я подозреваю, что не зря ты стал таким.
Отпускаете ли вы грехи мои, отче?
– Твои грехи непомерны, я отпускаю лишь те грехи, что ты совершила по не знанию.
Но не твое самоубийство, такое простить может только Бог.
– Я знаю, – тихо молвила Фрейлин и покинула исповедальню.
Поистине, это принесло облегчение не только ей, Фрай вдруг осознал, что всегда
будет первопричиной бед, но он продолжит свою борьбу с нечистью, пусть, хоть плюют
ему в спину.
ГЛАВА 9. Званый ужин у Батлеров
Наступил назначенный вечер среды, когда пастор должен был отправиться на званый
ужин к Батлерам. Послушавшись совета своей знакомой, молодой Уэнсли решил не
настраивать себя против противного ему человека. Потому что, этот человек искал его
расположение, а значится, он ему был нужен. В половине шестого к крыльцу пастората
подъехал экипаж, запряженный двойкой лошадей. В прошлый раз он возвращался в более
скромной карете, интересно, сколько же этот человек имеет выездных карет? Фрай
забрался внутрь и утонул в мягком сиденье, такое мог позволить себе ну очень
обеспеченный человек, теперь загадочный знакомый мистера Стоксона становился еще
таинственней. Уэнсли приготовился к путешествию, карета быстро промчалась улицами
Булок-стрит, свернула в незапоминающийся переулок, потом проехалась еще одной
улицей, пока совсем не выехала за пределы города. Фрай подозревал, что съемный дом
Батлеров стоит на окраине, но чтоб в такой глуши. Наконец, они подъехали к
