Сильвия Эндрю - Аннабелла
— Добрый вечер, Хауэлз. Как дела?
— Очень хорошо, мистер Джайлс. Лорд Стантон ждет вас в маленькой гостиной. Если позволите сказать, то мы весь день с нетерпением ждем вас.
Джайлс улыбнулся.
— Спасибо. Отец здоров?
— Он неплохо себя чувствует, но уже не так бодр и не часто встает с кресла.
— Мне необходимо с ним поговорить. Он сможет?
Хауэлз с беспокойством посмотрел на Джайлса.
— Сможет, но… простите меня, мистер Джайлс, это обычный разговор? В прошлый раз…
— Знаю-знаю. В прошлый раз у нас произошел ужасный скандал. Всей округе стало известно, что Стантоны снова поругались!
— Дело не в этом, мистер Джайлс. Ваш отец тогда очень расстроился и, после того как вы уехали, заболел. А он ведь уже не молод. Боюсь, что новый такой же разговор не принесет ему пользы…
— Я постараюсь, чтобы этот разговор был иным, Хауэлз.
— Рад это слышать. — Камердинер прошел вперед по коридору и открыл дверь. — Мы приготовили вам ваши прежние покой, сэр. Желаете что-нибудь перекусить?
— Не сейчас, попозже. Но вот кружка эля мне не помешает. Принеси ее в маленькую гостиную. Я приду туда через несколько минут.
— Хорошо, сэр. Буду вас ждать.
Когда Джайлс подошел к покоям лорда Стантона, Хауэлз уже стоял у двери в маленькую гостиную. Увидя Джайлса, он открыл дверь и тихо произнес:
— Полковник Стантон, милорд.
Глава одиннадцатая
Джайлс вошел. Комната, в которой он оказался, была красива и просторна, хотя и называлась «маленькой гостиной». Панели серебристого дерева украшали стены, а огромные створчатые окна выходили на террасы, спускающиеся в долину. Джайлс вспомнил, как в прошлом, когда летними вечерами распахивали окна, было слышно журчание воды в реке. Сейчас окна были закрыты, и, хотя еще не спустились сумерки, шторы скрывали вечернее солнце. У камина стояло большое кресло с подголовником, а рядом — стол.
— Ну входи же, входи, не тяни время. Мы уже битый час тебя ждем.
— Простите, сэр. Я должен был сначала устроить леди Ордуэй с невесткой.
— Они остановились в «Гербе Стантонов», полагаю?
— Да.
— Хмм.
Хауэлз, с кружкой эля и вином для хозяина, вошел вслед за Джайлсом. Он налил вина и удалился, бросив на гостя выразительный взгляд. Тем временем Джайлс рассмотрел отца: в кресле сгорбилась исхудалая фигура с запавшими темными глазами.
— Как вы себя чувствуете, сэр? Хауэлз считает, что вы не вполне здоровы.
— Хауэлз рассуждает, как старуха. Можете обо мне не беспокоиться, сэр. Вы же здесь не для того, чтобы справиться о моем здравии. У вас, несомненно, какие-то важные дела.
— Нет, отец. Я просто приехал вас навестить и хочу с вами поговорить.
— Хмм. Неужели? Но я не склонен к беседе.
Джайлс вздохнул и решительно произнес:
— Отец, недавно произошли события, которые… которые заставили меня обдумать прошлое, и я пожалел о некоторых своих словах и поступках. Мне бы хотелось, чтобы вы меня простили.
Лорд Стантон выпрямился и поднял голову.
— Ну и ну, черт возьми! Что этому причиной?
— Многое. Но прежде я должен… — Джайлс замолчал, подбирая нужные слова. — Извините, но у меня для вас одно известие… Надеюсь, оно вас не очень сильно огорчит. В общем, Венеция умерла.
— Кто?
— Венеция, отец. Ваша бывшая жена.
— Да? — Лорд Стантон некоторое время ничего не говорил. Хмурое выражение на его лице сменилось печалью, а затем облегчением. — Значит, она умерла. И ты пришел, чтобы поздравить меня с этой потерей?
— Нет. Хотя не стану кривить душой — скорби я не испытываю, — ответил Джайлс.
— Хмм. — Лорд Стантон отвернулся и, помолчав, сказал: — Конечно, ты прав. Я потерял из-за нее голову, а потом об этом же и пожалел.
— Возможно, вы повели себя неумно, сэр, но это человеческая слабость. Я же осудил вас, забыв об уважении.
Джайлс не сводил с отца глаз, а тот сердито посмотрел на сына, думая, что он насмехается. Наконец лорд Стантон сказал:
— Как ты мог поступить иначе? Ты был ребенком.
— Я говорю о том, что было позже, а ребенком я не думал о вас плохо. Я любил вас, любил свой дом и был ужасно несчастлив, когда вы отослали меня. Я ведь не понимал, почему.
Лорд Стантон сурово посмотрел на сына, затем его взгляд сделался печальным.
— Видишь ли, Джайлс, я очень скоро понял, что совершил ошибку. Но не хотел в этом признаться и решил ничего не менять. А это значило — смириться с ее образом жизни и принимать ее друзей. Но я не мог допустить, чтобы они совратили тебя, поэтому был вынужден расстаться с тобой.
— Теперь я это понимаю.
— Понимаешь? Хмм.
— Я бы хотел, чтобы мы забыли о прошлом. Вы сможете, отец? Вы простите мои резкие слова, когда мы виделись в последний раз?
Лорд Стантон явно боролся с собой.
— Значит, ты признаешь, что виноват? — грубовато спросил он.
— Да. Полностью.
— Вы вели себя чертовски дерзко, сэр. И не только тогда.
— Я был зол. Но мне не пристало проявлять такую непочтительность. Мы оба с характером, сэр.
— Ладно-ладно. Виноваты мы оба — и ты, и я. Ты надолго приехал?
Поняв, что извинение принято, Джайлс с облегчением сел.
— Как я вам уже писал, я сопровождаю тетю Лауру в Бакстон.
— Хмм. И она сейчас в «Гербе Стантонов»? С вдовой сына?
— Да. Я подумал, что для вас будет обузой…
— Какая ерунда! Привези их в Эйвенелл! Хауэлз в состоянии их удобно устроить. А если понадобится, то наймем прислугу.
К удивлению Джайлса, глаза у лорда Стантона заблестели, голос зазвучал твердо, он выпрямился в кресле. Дряхлого старика как не бывало. Что тому причиной? Неужели примирение с сыном? Джайлс был растроган, у него сдавило горло, слова не шли.
— Нас много, — наконец произнес он. — У тети Лауры горничная и лакей. Мы путешествуем в моей карете и на собственных лошадях, так что еще имеются кучер и два конюха. И, конечно, Госс.
— Господи! Ты что, слишком важная персона, чтобы ехать, как все? Почтовые тебе не подходят?
— Не в этом дело, сэр. Завтра я вам все расскажу.
— В Эйвенелле достаточно места. Я скажу Хауэлзу, и он обо всем позаботится.
— С вашей стороны, отец, это огромная любезность.
— Глупости! Эйвенелл покроет себя позором, если гости Стантонов остановятся на постоялом дворе! Привези их завтра же, как только дамы встанут.
— Благодарю вас, сэр. А теперь скажите, как вы на самом деле себя чувствуете?
То утро, когда Джайлс возвращался из Эйвенелла, выдалось ясным. Сквозь густую листву поблескивала, отражая солнечные лучи, вода в реке. Джайлс остановился и огляделся. Его окружали родные места: холмы, вересковые пустоши, луга, скалы и реки. Они простирались на мили и переливались зелеными, серыми, фиолетовыми и коричневыми оттенками. Джайлс с радостью прислушался к звуку воды, которая струилась тысячами крошечных ручейков с верхушек холмов и, огибая огромные валуны, журчала по гальке в устье реки.
