Джози Литтон - Фонтан мечты
А граф Хоукфорт и его жена, тоже присутствовавшие на ужине, как могли эти милые люди совершить подобное злодейство?
Если Нилс и был наивным когда-то в юности, то теперь он даже не помнил себя таким. Определенная степень цинизма – необходимое условие нормального делового общения. И при всем этом, не отметая подозрений, учитывая, что человек может меняться в зависимости от обстановки, он не мог разглядеть в акоранцах негодяев, которыми они должны были быть по определению.
И еще тут была Амелия.
Свет от свечей падал на ее открытые плечи. На ней было платье из кружевной ткани цвета слоновой кости, скорее в испанском стиле, чем во французском. Ее грудь... впечатляла. Такой наряд... Да нет, у нее такая красивая фигура, что и в рубище она смотрелась бы королевой... принцессой.
Она засмеялась, и по спине у него прокатилась волна удовольствия. Нилс спохватился, набрал в грудь воздуха и в сотый раз приказал себе думать о чем-то другом.
Война, хаос, смерть, разрушения.
Амелия...
То, что происходило, не вписывалось ни в какие рамки. Он знал много красивых женщин. Но ни одна так на него не действовала. Неужели только потому, что ей случилось быть принцессой?
Он задержался на этой мысли, повернул ее так и эдак в голове и отринул как несостоятельную. Ему не было дела до ее титула, но он не смеет забывать о том, что она – акоранка. Он должен долбить и долбить про себя эту фразу, покуда не выдолбит в себе желание, от которого не знал, куда деться.
– Итак, я себя подхватил, встряхнул, – продолжал Андреас, – и постарался как можно достойнее извиниться перед дамой.
Компания засмеялась, но смех стал громче, когда он добавил:
– Конечно, всю следующую неделю сидеть мне было больно, но я мужественно терпел, чтобы никто не заметил.
– Мы заметили! – воскликнул Люк, а Марк усмехнулся. – Провалиться мне на этом месте, если не заметили.
– И молчали? – поддразнил братьев Андреас. – Ни за что не поверю. Никогда не слышал конец этой истории ни от одного из вас.
Братья пытались было протестовать, но аргументы вскоре иссякли. Джоанна воспользовалась паузой в разговоре, чтобы тихо сказать мужу:
– Дорогой, вечер удался на славу, но я устала.
Алекс тут же встал. Он не выглядел утомленным, по крайней мере Нилсу он таковым не показался, но и принцесса Джоанна не выглядела усталой.
– И я что-то устал, – сказал граф Хоукфорт, встал и подал руку своей очаровательной жене. – Пойдем отдохнем, дорогая?
Кассандра поднялась, улыбнулась и вложила свою руку в руку мужа.
Обе пары, принадлежащие старшему поколению, весело попрощались с молодежью, высказав, пожелание хорошо повеселиться.
Нилс поймал себя на том, что смотрит на Амелию, и она, встретив его взгляд, опустила ресницы, но лишь на миг. Вспорхнула ими и вернула взгляд. Нилс лишь смутно сознавал, что на них смотрят, в частности Андреас, и во взгляде его читалось веселое любопытство и немалое удивление. Здесь была принята сдержанность. Увы, сдерживать проявление чувства было не в его силах.
То ли из-за счастливого неведения юности, а скорее из гуманного желания избавить всех от неловкости Люк предложил сыграть в бильярд.
– Если вы не возражаете, – обратился Нилс к Амелии, вставая из-за стола следом за Андреасом, Марком и Люком.
– Конечно, нет! Я люблю бильярд, – к его удивлению, заявила Амелия и присоединилась к мужчинам.
Жизнь не устает преподносить уроки – только учись. И сегодняшний вечер был очередным наглядным подтверждением этой истины.
Рано или поздно за самонадеянность приходится расплачиваться. Нилсу же был преподан хороший урок много лет назад, и ему казалось, что он пошел ему впрок, но одного урока, видно, было мало.
Амелия наклонилась чуть ниже, чуть дальше протянула стройные руки, чуть изменила позу, слегка вильнув бедрами под светлыми кружевами, и коснулась кием шара. Шар ударился о ближайший угол, задел единственный оставшийся шар, который оттолкнулся и, покатившись по зеленому фетру стола, в аккурат угодил в лузу.
– Красиво, – пробормотал Нилс.
Она выпрямилась, поправила волосы и усмехнулась.
– Признайтесь, вы удивлены.
– Совсем нет. Я знаю довольно много женщин, которые играют в бильярд. – Он не стал упоминать о том, что это за дамы. – У нас в Америке играть в бильярд модно.
– Но готов спорить, что так хорошо они не играют, – вступился за сестру Андреас, расставляя шары вновь. Шаров было всего два, три, считая тот шар, по которому наносится удар кием. Цель игры – загнать в лузу оба шара с одного удара. Игра шла быстро. За два часа Нилс успел выиграть раз пять, и Андреас заработал столько же очков, Люк и Марк – по три. На счету Амелии оказалось значительно больше очков, чем у других.
– Может, и нет, – с отсутствующим видом ответил Нилс, который был слишком занят тем, что смотрел на Амелию.
Она раскраснелась, была счастлива и с решительным видом натирала мелом кончик кия.
Взгляды их встретились и не могли разбежаться. В наступившей тишине он видел, как к щекам ее, плечам и шее прихлынула кровь. Как мгновение спустя, став неестественно бледной, она опустила кий.
– Вы должны простить меня, господа. Я устала. Оба брата ее нахмурились, но вопрос задал Андреас.
– Мелли, с тобой все в порядке?
– Да, все замечательно. Просто день был долгий.
Улыбнувшись на прощание братьям, и послав долгий взгляд Нилсу, принцесса Акоры покинула праздник. Выйдя из бильярдной, Амелия остановилась, прислонилась к стене и, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. Сердце ее билось часто-часто, а в голове была какая-то странная, неестественная легкость.
Она не могла этого вынести. Она бы предпочла претерпеть унижение перед лицом своей семьи, чем признать, что один взгляд Нилса Вулфсона так на нее действует.
Конечно, все это полный абсурд. Она считала себя вполне разумной женщиной. Пусть этот американец привлекателен, кто спорит, но не может же она вести себя словно пустоголовая школьница!
Вернее, ей очень хотелось думать, что она сможет вести себя по-другому.
В том состоянии, в котором она находилась, уснуть ей все равно бы не удалось, и тесные стены девичьей ее отнюдь не прельщали. Вместо того чтобы пойти к себе, она прошла через зал со сводчатым потолком, откуда на нее взирали гипсовые херувимы, затем по длинному коридору на террасу, выходящую на ту сторону, где находился французский сад. И там, прислонившись к каменным перилам, она стала смотреть на луну.
Луна поднялась над кронами деревьев, посеребрив листву. Легкий ветерок доносил запах с сеновала. Поблизости шумел фонтан. Он представлял собой настоящее произведение инженерного искусства: под широким мраморным основанием прятались бесчисленные колеса, вращаемые падающей на них водой, которая по колесам же поднималась в центральную башню, чтобы снова упасть.
