Джулия Грайс - Свет твоих глаз
Солнце село. Все сидели вокруг костра Мэтта Арбутнота и пели псалмы. Голоса уносились в небо в гармоничном согласии, музыка объединяла их.
Вокруг сгущалась тьма. В воздухе гудели москиты. Дождь так и не пошел, но перед самым закатом небо вдруг прояснилось, и огромный красный шар на миг показался на горизонте. В этот момент всеми овладела грусть, все вдруг затосковали по дому, оставленному в той жизни, все чувствовали одно и то же, даже дети. Тимми прижался к Эмери и обнял ее колени.
Труди сидела у самого огня. Эмери видела, как она наклонилась и что-то шепнула на ухо Мэйсу Бридж-мену, сидящему рядом с ней.
Сама того не желая, она почувствовала укол ревности. Труди ей нравилась по-прежнему, но она не могла понять, как могла нормальная девушка лечь с Зиком Йорком, а в том, что это произошло между ними, Эмеральда не сомневалась.
Пение продолжалось, напомнив ей службы в Батон-Руже, когда она сидела на скамейке между Корой и Чармиан. При этих воспоминаниях у Эмери защипало глаза, и она, прикусив губу, попробовала направить мысли в иное русло, подумать о другом, например, о Мэйсе.
Она посмотрела на него. Взгляд его был задумчивым, даже печальным. Эмеральда понимала, что для проводника, человека, знакомого с опасностью, смерть не в новинку. Она вспомнила его рассказы об индейских набегах, о катастрофах, болезнях, которые косили эмигрантов. И все-таки было видно, что смерть Чарлза глубоко потрясла его.
Тимми уснул, пристроившись у ее ног, и Эмеральда нежно переложила его поудобнее. Когда она подняла глаза, ни Мэйса, ни Труди уже не было.
Вначале она не могла поверить своим глазам. Только утром Мэйс целовал ее, говорил о свидании. Она не согласилась, но сейчас, сидя среди певцов, почувствовала себя брошенной. Нет, это просто невероятно, убеждала она себя. Наверняка Мэйс пошел по своим делам, а Труди, уставшая за день, отправилась спать.
Но куда все-таки они могли деться? Посреди густой тьмы был всего лишь один островок света – их костер.
Труди любила петь и никуда бы не ушла, если бы ее не позвало нечто более приятное, чем пение.
Эмери вздрогнула. Она подумала о том, что Мэйс мог видеть ее голую в реке, ведь Труди и не пыталась спрягаться, а продолжала плескаться у Мэйса на глазах.
Все хором спели еще пару псалмов, и тут Уайт Тетчер, решив разогнать тоску, завел «Воздушную кукурузу» глубоким сочным баритоном и пустился плясать зажигательную джигу на небольшом освещенном пятачке у костра.
За этим утоптанным пятачком расстилалось целое море мягкой травы. Не там ли сейчас лежат Мэйс и Труди?
Эмери опустила голову, сердце ее сжалось от обиды и унижения.
Эмеральда плохо спала в эту ночь. Она металась, разбрасывала руки, словно отгоняя от себя преследующие ее кошмары. Утром она чувствовала себя уставшей и измученной. А Тимми, наоборот, проснулся в радостном возбуждении: отец обещал взять его на охоту. Глаза мальчика блестели, и его оживление постепенно передалось и Эмери. Она улыбнулась. Дети есть дети. Еще вчера они были свидетелями смерти, но это вчера отошло для Тимми в далекое прошлое.
День тянулся медленно. Группа охотников выехала вперед, погонщиков заменили те мужчины, которые не были заняты своими волами. Пьер, заменивший Оррина, не разговаривал с Эмери. Мэйса нигде не было, видно, он ускакал вперед. Эмери отвернулась, когда мимо их повозки прогарцевала Труди с развевающимися на ветру льняными волосами.
Оррин вернулся в лагерь к полудню. Еще издали Эмери заметила, как к лагерю медленно приближаются два коня. «Слишком медленно», – подумала она. Оррин вел под уздцы пони мальчика. «Где же Тимми?»
Когда Оррин приблизился, они увидели, что Тимми лежит, перекинутый через седло, лицом вниз. Его правая ступня была раздроблена в месиво.
– О нет, – застонала Маргарет. Она бросилась к Тимми, позабыв о своем животе. – Зачем ты взял его с собой, Оррин? Зачем? Он еще ребенок, он не может выполнять мужскую работу!
Оррин сжал губы.
– Рано или поздно мальчик должен становиться мужчиной. Помоги лучше занести его в повозку.
Тимми был в полузабытье, его бледное лицо покрывала испарина. Когда Оррин укладывал мальчика на одеяла, он застонал, как раненый зверь. Эмеральда была в панике. Казалось, Тимми умирает. Весь его ботинок был пропитан кровью.
– Нет… нет… – продолжала причитать Маргарет.
– Эмери, здесь нечто пострашнее, чем сломанная кость. Беги скорее за Беном Колтом, прошу тебя.
– Конечно.
Вокруг повозки начал собираться народ, качали головами, обсуждали происшествие, но Бена Колта среди них не было.
Эмери бежала вдоль повозок. Она уже достаточно наслушалась о том, как в этой глуши любой пустяк может стать роковым. Недавно Мэйс рассказывал жуткую историю о том, как охотник случайно порезал ножом ладонь. Рана воспалилась, и он, чтобы не умереть от заражения крови, был вынужден сам ампутировать себе кисть.
Но они в лучшем положении, ведь с ними врач, успокаивала она себя.
Повозка Бена была предпоследней в ряду, перед повозкой Зика. Угли после обеденного костра были тщательно залиты водой, на траве была разложена для просушки простиранная красная фланелевая рубашка Бена, складной стул висел на колесе повозки, но хозяина нигде не было видно.
Эмери взобралась на подножку повозки и заглянула внутрь, отметив идеальный порядок, с каким были разложены припасы. Вещи образовывали аккуратные стопки.
– Бен! – крикнула она. – Бен, выйдите!
– Его нет, малышка? – Эмеральда оглянулась, увидев приближающегося Зика. – Может, я на что сгожусь?
Пес был рядом с Зиком. Эмеральда отшатнулась:
– Нет, мне нужен Бен Колт. С Тимми случилось несчастье.
– Неужели? Не стоит огорчаться…
– Прошу вас…
Услышав за спиной звук шагов, она обернулась, увидев подходящего Бена с книгой в руке.
– Эмеральда, он вас обидел?
– Я… Нет. – Эмери с облегчением заметила, что Зик отошел. – Несчастье с Тимми, – выдохнула она. – Он лежит в повозке и нуждается в вашей помощи. Ему очень плохо. Я боюсь за него.
Бен вздрогнул как от удара:
– Но я же сказал вам, что больше не занимаюсь практической медициной. Когда-то я лечил людей, но уже давно разучился и не смогу ничем помочь.
– Как вы можете говорить такое! Вы же врач! Вы давали клятву помогать людям! Спасать их!
– Спасать… – Бен горько усмехнулся. – В доброй половине случаев врач только вредит пациенту. Все эти кровопускания, клизмы, ампутации – так много усилий, чтобы в итоге все равно наступила смерть… Моя жена и маленькая дочь умерли от желтой лихорадки, и я ничего не смог сделать, чтобы спасти их. Ничего!
– Нет! – закричала Эмери. – Тимми не должен умереть, не должен! Он еще ребенок, он не должен зависеть от эмоций взрослых людей, от их страха!
