Елена Лебедева - Путешествие в прошлую жизнь
— Я вижу как Вы относитесь ко мне, я все понимаю, но я… я не могу ответить Вам, не могу, — она снова отвернулась, приложила руки к пылающим щекам.
— Елизавета, Вы жизнь моя, моя мечта, я… я люблю Вас так, что это невозможно передать словами, — страстно шептал Никита осторожно обнимая ее за плечи. Она чувствовала его горячее дыхание на шее, его руки и уже ничего не понимала. И смущение за вчерашнее, и злоба на саму себя, и на него, и на эту жизнь, что обошлась с ней так несправедливо жестоко, переполняли ее.
— Никита, Вы замечательный, добрый, прекрасный человек, но я не могу любить Вас, я никого не могу любить, я… простите меня… уйдите, пожалуйста… мне нужно побыть одной.
Молодой офицер послушно ушел седлать лошадей. Елизавета вернулась в дом, поплакала, помолилась. Стало легче, привела себя в порядок, грустно улыбнулась, последний раз оглядывая этот неожиданный уютный ночлег, и вышла. Стараясь не показать своего волнения, она окликнула Никиту, сказала, что готова продолжить путь. Он помог ей сесть в седло, не говоря ни слова, тронулись. Только вечером, расположившись на ночлег у костра в лесу, в наспех сооруженном Никитой шалаше из еловых веток, Елизавета решилась продолжить утренний разговор.
— Вы не держите на меня зла, Никита?
— Нет, конечно, нет. Это Вы должны простить меня, за то, что произошло, я не смог удержать себя, Вы же мало отдавали себе отчет в том, что происходит. Просто, я слишком сильно Вас…
— Не надо, Никита, пожалуйста, не говорите об этом, мы с Вами уже полгода вместе, и Вы до сегодняшнего утра никогда открыто не говорили мне о своих чувствах и теперь не нужно. Вчерашний вечер он ничего не изменил, хотя Вы, возможно, надеялись… мне очень больно быть с Вами такой жестокой и все же…
— Я все понимаю, Елизавета, и хочу сказать только одно, завтра мы должны быть в Ялте. Осталось совсем немного и мы расстанемся, я так благодарен вам за эти полгода, что провел рядом с Вами…, - голос Никиты дрогнул, в серых глазах этого высокого сильного молодого мужчины сейчас было столько любви и нежности, и боли от скорой разлуки навсегда, что девушка не выдержала, отвела глаза, положила руку ему на плечо, тихо прошептала:
— У Вас все будет хорошо, я верю в Вашу победу, но главное берегите себя, берегите для жизни, счастья, новой любви. Судьба уготовила нам столько испытаний, но ведь мы справились, не Вы ли говорили, нужно жить и бороться… У Вас, в отличие от меня все еще впереди, а для себя я хочу только покоя. Тихой, незаметной жизни, покоя и молитвы.
Никита не стал ее переубеждать, его взгляд красноречивее всяких слов говорил, что без нее его жизнь просто существование: «что ж, не любит, не смогла полюбить меня, полюби другого, Лизонька, ангел мой, только будь счастлива. Господи, пошли этой девочке долгую счастливую жизнь, помоги ей забыть… В 19 лет жизнь только начинается, пусть Франция откроет для тебя новую страницу жизни, полную надежд и веры в будущее…», — молодой человек надолго замолчал.
Костер давно догорел, лишь изредка вспыхивали маленькими язычками пламени тлеющие угли. Княжна нарушила тягостное молчание первой, постаралась отвлечь верного Никиту от грустных мыслей о разлуке, чуть улыбнулась, тронула его за плечо:
— Каков план действий на завтра, господин офицер?
— А? — Никита встрепенулся, оторвался от красных огоньков углей, — план? — пожал плечами, — Не знаю, осмотримся, послушаем, что говорят местные, попробуем добиться аудиенции в Дюльбере. Елизавета, Вы не знаете, этот дворец далеко от Ялты?
— Конечно, знаю, я даже бывала там давно-давно. Знаете, у нас было имение в Алупке, — девушка заметно оживилась, — все мое детство прошло в Крыму, каждое лето матушка уезжала со мной и братом сюда. Батюшка приезжал ненадолго, когда отпускали дела. Весь свет на летнее время перемещался в Крым, кто в имения, кто на съемные дачи. А Вы, что же ни разу не были? — Елизавета смотрела на молодого человека удивленно-детским выражением, на миг перед Никитой снова предстала юная озорная девочка, так хотевшая казаться взрослой.
— Нет, Елизавета, мне не доводилось бывать в Крыму, и море я увидел только в Новороссийске. Я ведь только год служил в гвардии, а из Кадетского корпуса отпускали только в увольнение.
— Да, конечно, простите, я не подумала об этом.
— Ничего, а когда меня приняли в полк, поездки царской семью в Ливадию остались в прошлом.
— Да, война нарушила привычное течение жизни, последний раз я была в нашем имении в 1914 г., - девушка вздохнула тяжело, — батюшка так наделся, что нам удастся добраться сюда…, - ладно, не будем об этом, жаль, что не удастся заехать к нам. Там было так красиво. И дворец Его Высочества Петра Николаевича всего в получасе езды.
— Дюльбер, звучит как-то по-восточному.
— Очень красивый дворец, построен в мавританском стиле, настоящая крепость, а совсем рядом Ай-Тодор — имение Великого князя Александра Михайловича.
— Вот видите, как мне повезло, Елизавета, здесь Вы все знаете. А позвольте спросить Вас, я давно хотел но не решался как-то. Почему тогда в феврале 1917 г. Вы поехали в Екатеринодар? Ваша матушка говорила об имении в Курске?
— Сначала мы действительно поехали в Курск, — от воспоминаний девушка вздрогнула, но взяла себя в руки, — мы пробыли в Курске несколько дней, батюшка прислал нам письмо, что ситуация ухудшается с каждым днем, в Курске становилось опасно, а Екатеринодар далеко. А значит в нем было спокойно. Сам батюшка приехал к нам только через несколько месяцев, когда понял, что все окончательно потеряно.
Мы очень редко бывали в том имении, оно служило в основном источником дохода. У батюшки там было целое фермерское хозяйство. Об этом имении и этом его увлечении мало знали в свете. Князь Оболенский-Нелединский-Мелецкий — и вдруг фермер? Но зато оно приносило огромный доход. Часто на пути в Крым мы делали крюк и заезжали в Екатеринодар.
— Так вот почему я не мог найти вас там. Я пытался узнать о возможном вашем местонахождении, но про имение в Екатеринодаровском крае не слышал. Простите, что пробудил в Вас воспоминания.
— Ничего. Мне придется научиться жить с моим прошлым. Я справлюсь, обещаю Вам, Никита, — молодой человек ободряюще пожал ее руку.
— Все будет хорошо.
— Так, Вы считаете, Никита, сначала нужно поехать в Ялту?
— Да, а там увидим.
— Хорошо, давайте спать Никита, сегодня был трудный день, а завтра будет еще труднее.
Следующий день действительно принес множество забот. Путешественники встали с рассветом, и уже через несколько часов перед путниками открылось море. Ярко-синее в лучах солнца, до самого горизонта, сливающееся с небом. Никита замер на взгорке. А к полудню они въехали в Ялту. Прибрежный курортный городок сразу понравился Никите, какой-то уютный и домашний, теплый, несмотря на начало апреля, все-таки юг. А главное, здесь мало ощущалась война. Можно было вздохнуть свободно, не прятаться, не бояться предательских нападений. Они остановились в гостинице, Елизавета наконец-то могла принять ванну, отдохнуть.
