Вирджиния Хенли - Без маски
— Да, конечно. Именно правду… Хотя мужчины такие обманщики… Иногда кажется, что они просто не способны говорить правду.
— Дорогая, я купил это поместье, поскольку знал, что ты сразу влюбилась в него. И я подумал, что эта покупка, возможно, поможет мне уговорить тебя выйти за меня замуж. Но я не торопился сообщать тебе об этом, так как хотел убедиться в том, Велвет, что ты испытываешь влечение ко мне, Грейстилу, а не к лорду Монтгомери, хозяину Роухемптона.
Велвет тут же почувствовала, что злость ее куда-то исчезла — словно ее и не было. Окинув взглядом стоявшего перед ней полуобнаженного мужчину, она густо покраснела и, потупившись, пробормотала:
— По-моему, я предоставила тебе достаточно доказательств этого. — По-прежнему глядя на свои босые ноги, она в смущении добавила: — Я чувствую себя довольно глупо, поскольку обвиняла тебя в том, что ты приехал сюда без разрешения. А выходит, это я нарушила границы чужих владений. Грейстил ухмыльнулся:
— Я прощаю тебе все и всяческие нарушения. Знаешь, я намеревался вернуться сегодня в Лондон, но теперь, когда я узнал, что здесь ты… Велвет, мне ужасно хочется сыграть роль любезного хозяина. Надеюсь, ты отобедаешь со мной в этом доме, который заменит нам на сегодня весь остальной мир. Так как же, согласна?
У нее перехватило дыхание, она вдруг сообразила, что может стать хозяйкой Роухемптона. Если, конечно…
— Да-да, я хотела бы этого больше всего на свете, — закивала Велвет.
Он галантно поднес к губам ее руку. Улыбнувшись, сказал:
— Итак, до встречи за обедом, дорогая.
Вернувшись к себе в комнату, Велвет распахнула гардероб и с минуту рассматривала платья, которые привезла с собой из Лондона. Потом, повернувшись к Эмме, сказала:
— Да, это правда. Новым хозяином Роухемптона стал лорд Монтгомери.
— И вы, насколько я понимаю, собираетесь выйти за него замуж?
— Видишь ли, мы помолвлены… Замужество же является… следствием этого, не так ли?
Эмма закатила глаза — вероятно, давая понять, что удивлена подобными рассуждениями. А Велвет между тем продолжала:
— И Грейстил пригласил меня сегодня на обед. Так что мне необходимо надеть мое самое обворожительное платье.
— Вы что, купались в нижней рубашке? — неожиданно спросила Эмма. — Я заметила, что она совершенно мокрая. А другой, между прочим, вы с собой не прихватили!
— Обойдусь как-нибудь и без нее, — заявила Велвет с таким видом, будто всю жизнь ходила без нижнего белья.
Немного подумав, Велвет вытащила из гардероба шелковое платье цвета лаванды — именно его она решила надеть этим вечером. Внимательно осмотрев платье, Велвет с улыбкой подумала: «Что ж, если Грейстил собирается соблазнить меня сегодня, то ничего у него не получится. Потому что это я его соблазню. Очень уж мне нравится Роухемптон!»
Глава 8
Грейстил нес наверх огромный поднос, уставленный тарелками с вкуснейшими блюдами, приготовленными миссис Клегг. Там были и зажаренный на сливочном масле кабачок, и пастернак в сахарной глазури, и хрустящий жареный картофель, и даже фаршированный сливами фазан в чесночной подливе. Разумеется, миссис Клегг не забыла и о десерте, состоявшем из бисквитов, различных пирожных, свежих фруктов, сладкого заварного крема и взбитых сливок. Бутылку золотистого вина «Канари» Грейстил держал под мышкой.
Поставив поднос и вино на столе в своей комнате, Грейстил прошел по коридору и, постучав в спальню Велвет, закричал:
— Обед подан, миледи! Проголодалась?!
Велвет облизнула внезапно пересохшие губы и снова посмотрела в зеркало. Без нижней рубашки тонкое шелковое платье цвета лаванды облегало ее фигуру как перчатка. Сейчас ей вдруг показалось, что у нее слишком уж вызывающий вид. «Но ведь ты с самого начала решила проявлять бесстрашие», — сказала себе Велвет. Следуя совету Бесс, она оставила свои рыжие волосы непокрытыми, дабы Грейстил постоянно испытывал соблазн прикоснуться к ним.
Открыв наконец дверь, Велвет с улыбкой сказала:
— Да, я ужасно голодна. А ты?
Грейстил окинул ее выразительным взглядом.
— О, я просто умираю от голода!
Они быстро прошли по коридору и вошли в покои Грейстила. Прикрыв за собой дверь, он с некоторым удивлением взглянул на Велвет, тотчас же приблизившуюся к камину. Обернувшись к нему, она пробормотала:
— Как жарко ты натопил… Теперь понятно, почему твоя рубашка так быстро высохла.
— В твоих словах слышится недовольство. — Грейстил усмехнулся. — Если хочешь, я могу ее снять.
Она презрительно фыркнула:
— Самоуверенный дьявол!
Словно в ответ на ее реплику, Грейстил начал расстегивать пуговицы на рубашке.
— И ведешь себя вызывающе, — добавила Велвет.
Она стояла у камина, поэтому он прекрасно видел очертания ее стройной фигуры, просвечивавшие сквозь тонкую ткань платья.
— Ты, Велвет, тоже ведешь себя вызывающе. Кто, кроме тебя, отважится носить платье без нижней рубашки?
— Но ты же сказал, что женщины носят куда больше одежды, чем мужчины. Вот я и подумала, что все должно быть по справедливости.
— Согласен, дорогая. Разумеется, ты права. Присаживайся. Давай наконец пообедаем.
С этими словами Грейстил шагнул к столу и отодвинул для нее стул.
Велвет медленно приблизилась к столу. Когда же она в конце концов опустилась на стул, Грейстил наклонился к ней и поцеловал ее в шею, после чего осторожно прикоснулся к ее волосам. Затем, усевшись напротив нее, поднял с блюда серебряную крышку и принялся разделывать фаршированную птицу. Положив в тарелку Велвет несколько самых сочных кусочков, Грейстил принялся наливать в бокалы вино.
А Велвет тем временем отправила в рот первый кусочек фазана — и замерла на мгновение с выражение восторга.
— Какой замечательный обед… А вот мы, когда наша семья жила в изгнании в Сен-Жермене… О, мы ни о чем подобном даже мечтать не могли.
— Мне грустно думать о том, сколько лишений тебе пришлось перенести, Велвет.
— Эти лишения не казались нам слишком тяжкими, поскольку мы знали, что приносим жертвы ради дела Карла Стюарта. А как жил ты? Наверняка солдатский рацион тоже не имел ничего общего с этими яствами?
— Да, нам крайне редко приходилось вкушать фаршированных фазанов, — с улыбкой ответил Грейстил и предложил тост: — Пусть у тебя будет все, что ты хочешь… и сегодня вечером, и всегда.
Сделав несколько глотков, она поставила бокал на стол и провела по губам кончиков языка. У Грейстила тотчас разыгралось воображение, и вскоре он почувствовал, что все сильнее возбуждается. «Похоже, каждое ее движение воспламеняет меня», — подумал он, пытаясь овладеть собой.
