Виктория Холт - Замок Менфрея
Эти вечеринки стали некоей традицией, якобы тайной и оттого еще более привлекательной.
Я очень их любила. Как хорошо было валяться на кровати и слушать Гвеннан, без умолку болтающую о себе самой, о Менфрее, об обручении с Хэрри Леверетом и о жизни в Корнуолле. Однажды она рассказала, как я сбежала и спряталась на острове и жила там до тех пор, пока меня не нашли. После этого внимание всех присутствующих обратилось на меня, и Гвеннан потребовала, чтобы я рассказала историю еще раз. Я сделала это — в своей обычной, суховатой манере, которую девушки назвали циничной, и мне было приятно, что все они слушали меня, пока я с ходу излагала всю свою повесть на французском, ибо по-английски тут мало кто понимал.
То были счастливые дни, и я сознательно позволяла всему идти своим чередом, не раздумывая ни о прошлом, ни о будущем. Едва ли им суждено повториться.
Иногда, правда, они омрачались вопросами о том, что происходит сейчас в Менфрее и в Лондоне. Дженни писала мне, но она совершенно не умела излагать свои мысли на бумаге и ограничивалась обычно десятком фраз. Она так и не решила, что же ей делать, и жила пока в нашем лондонском доме, надеясь, что, вернувшись домой, я поселюсь вместе с ней.
Письма эти приходили регулярно, а поскольку Дженни была простодушна и не умела скрывать своих чувств, я вскоре отметила, что настроение ее изменилось. Я говорила себе, что она просто немного оправилась от своей утраты, но у меня все же оставалось неприятное ощущение, будто все это каким-то образом связано с Бевилом.
Однажды я поделилась своими сомнениями с Гвеннан. Я помню, как она отвечала мне, растянувшись на кровати — любимая ее поза, потому что так она могла любоваться собственным отражением в зеркале платяного шкафа.
— Бевил? — переспросила Гвеннан, поднимая глаза. — Вряд ли. Если что и есть, то с его стороны тут просто очередная интрижка. Он любит Джесс Треларкен.
Я отвернулась, чтобы она не могла видеть, как я прикусила губу, но это была напрасная предосторожность. Гвеннан слишком ушла в созерцание своего живого личика в зеркале.
— О, Бевил жить не может без подобных приключений. И я полагаю, они у него всегда будут. Он — вроде папы. Но у таких людей всегда есть та единственная, к которой они всегда возвращаются, и для Бевила это — Джесс.
— А сама Джесс? Она согласится всякий раз терпеливо ждать, пока он вернется?
— Ну, конечно. Ты же видела Бевила, правда? У него фамильное обаяние Менфреев.
Я рассмеялась:
— А как насчет фамильного самомнения?
— Самомнение! Моя дорогая Хэрриет, разве это самомнение — признавать правду? Или ты полагаешь, что мне надо притворяться, будто я считаю себя дурнушкой? Зачем?
— Конечно, это — ни к чему, поскольку ты никогда не сумеешь убедить людей, что ты так о себе думаешь. Твое высокомерие слишком бросается в глаза.
— Фи! Я только повторю тебе то, что уже говорила раньше, Хэрриет Делвани. Если бы ты не старалась каждую минуту напоминать всем о своих недостатках, их, возможно, вообще бы никто не замечал.
— Во всяком случае, — сообщила я, — я не развлекаюсь с мужчинами, уже будучи невестой.
— Дорогая Хэрриет, я скоро выйду замуж — а я еще так молода. Надо же мне перебеситься.
— Назвался груздем…
— О, очень умно и столь же банально. За свою недолгую жизнь я слышала подобные изречения тысячу раз, не хватит ли?
— Гвеннан, ты любишь Хэрри Леверета?
— Не дури, — бросила она и сменила тему.
Гвеннан, проведя в школе условленный год, уехала домой, и я очень по ней скучала, пока сама не вернулась в Англию тремя месяцами позже.
Моя мачеха была рада меня видеть. Она пожаловалась, что чувствовала себя так одиноко в этом доме — без отца.
— Наверное, — шепотом призналась она, — я — плохая хозяйка для такого дома. Я частенько думаю, что мне было бы лучше где-нибудь в пригороде.
— Тогда почему ты не бросишь это все и не уедешь? — спросила я.
Она недоверчиво посмотрела на меня:
— И ты не будешь возражать, Хэрриет?
Я рассмеялась. Она и вправду была довольно забавной.
Я прошлась по дому. Теперь, без отца, все казалось другим. Я постояла у его портрета в библиотеке. Художник добился потрясающей живости и сходства, но это был не тот отец, которого знала я. Внимательный и добрый взгляд, приветливая улыбка — на меня он так никогда не смотрел. Человек, умевший быть обаятельным для всех, кроме собственной дочери.
Я поднялась наверх, прислонилась к перилам, вдыхая запах воска и скипидара, и вспомнила, каким он был в ту ночь, когда я убежала. Я прошла долгий путь — от девочки, которая решила, что она уродлива и никому не нужна, потому что кто-то неосторожно сказал об этом. Гвеннан говорила тогда, что я постоянно жду удара, и она была права. Но стоило Бевилу выказать мне какое-то внимание, как я расцвела; платье, принадлежавшее когда-то хозяйке Меифреи, сделало меня чуть ли не красавицей.
Менфреи изменили меня — Гвеннан с ее порой жестокой откровенностью и нежность Бевила. Порой я спрашивала себя: что, если со стороны Бевила это просто галантность, какой он одаривает любую даму? Он очаровывал женщин и сам не скрывал своего восхищения перед ними. Будучи влюблен в прекрасную Джессику Треларкен, он нашел время, чтобы одарить своей добротой дурнушку Хэрриет Делвани.
Когда-то предполагалось, что я стану женой Бевила, но теперь, похоже, ситуация изменилась. Мой отец оставил все свои деньги Дженни, и я, хоть и неплохо обеспечена, уже не наследница огромного состояния.
Я получила письмо от Гвеннан.
«Моя дорогая Хэрриет, день свадьбы назначен. Я заявила им, что не позволю никому, кроме тебя, быть подружкой невесты — ну, по крайней мере, ты будешь главной. Почетная подружка — вот как правильно сказать. Приезжай сюда сразу же или как только сможешь. Не откладывай. Нам нужно столько сделать, и мне так много нужно тебе рассказать. Мама хотела бы отвезти меня в Лондон за покупками — вот уж я бы разгулялась, — но это даже не обсуждалось. Деньги, моя дорогая! Как жаль, что по обычаю семья невесты должна взять на себя все расходы на свадьбу. Я еще не стала женой богатого человека. После медового месяца — это будет. Италия, любовь моя, а потом Греция — ты станешь нашей первой гостьей в „Вороньих башнях“. Я уже сказала об этом Хэрри, и он готов потакать любым моим прихотям. Надеюсь, так и дальше будет. Приезжай поскорей, потому что нужно еще решить вопрос с твоим нарядом, дорогая моя. Его сошьют для тебя в Плимуте — мы вместе наверняка состряпаем для тебя что-нибудь сногсшибательное.
По всей округе только и разговоров что о свадьбе. До нее еще семь недель, но дел очень много, и, если ты не приедешь в ближайшее время, мы не успеем с платьем. Бевил радуется больше всех. Он сейчас ужасно занят в парламенте. Я думаю, что он в тайне рад еще и тому, что, когда я выйду замуж за моего дорогого богатенького Хэрри, у него появится больше шансов на вожделенный мезальянс. Я вижу его насквозь. Если б только Джесс была так же богата, как мой Хэрри, в Менфрее играли бы сразу две свадьбы.
