Нора Хесс - Сэйдж
И ей ничего не оставалось делать, как выкладывать.
— Понимаешь, — сказала она. — Сэйдж решила, что, когда она окончательно восстановит свои силы и здоровье, ей будет необходимо найти работу. Она собирается поднакопить денег, чтобы иметь возможность потом уехать со своим племянником куда-нибудь в большой город, где ее никто не сможет отыскать.
— Господи! Я в жизни своей не слышал более глупых вещей! — Джим вскочил со стула и схватил с плиты кофейник. — Интересно, а как она собирается зарабатывать на жизнь, когда уедет отсюда с ребенком?
— Ну, я не знаю, может быть, она надеется найти работу кухарки или служанки в каком-нибудь богатом доме. По-моему, сейчас все ее мысли о том, как бы забиться куда подальше, чтобы деверь не схватил их. Вряд ли она заглядывает дальше этого.
Тилли увидела, как у сидящего за столом напротив нее Джима потемнело лицо и на скулах задвигались желваки. Чтобы скрыть свое состояние, мужчина склонился над своей чашкой кофе, а его приятельница сказала, стараясь утешить:
— Я, вообще, считаю, что нам пока не стоит об этом сильно беспокоиться. В нашем городке придется как следует потрудиться, чтобы просто найти работу. А если еще искать такую, где бы много платили!..
Тилли махнула рукой, и из этого жеста любому должно было быть понятно, что Сэйдж поставила себе совершенно неразрешимую задачу.
— Ей придется много крутиться: платят мало, а ей ведь потребуются деньги еще и на проезд, и на то, чтобы как-то существовать в том городе, где она решится жить. Не сразу же ей там удастся найти работу. Так что все это долгая песня.
Было видно, что Джим расслабился: с его лица исчезло злое и какое то растерянное выражение. И почему же он сразу об этом не подумал. Конечно же, Сэйдж не сможет найти тут работы! По крайней мере такой, какая ее устроит.
Латур мило улыбнулся доктору Стюарту, который в это время зашел на кухню, и, когда Тилли стала наливать кофе в другую чашку, Джим спросил друга:
— Ну и как твоя пациентка, Джон?
— Если принять во внимание, что когда я ее увидел впервые, она была практически при смерти, то сейчас дела идут прекрасно. У нее огромная воля и желание жить. Что то ей помогло выкарабкаться.
— Не «что то», а кто то! — подала голос Тилли. — Это ее племянник Дэнни. Она страшно боится, что с ним может что-нибудь случиться.
— Может, ты и права, — согласился доктор Стюарт, усаживаясь за стол. — Половина дела, считай, сделана, когда у пациента есть причины сражаться со старухой Смертью. Обычно — это молодые, у которых все еще впереди, вся жизнь. Старики … те другие, — они часто слишком устали бороться, а чаще всего, они просто устали от жизни.
Тилли задумчиво кивнула, соглашаясь. А доктор одним большим глотком выпил свой кофе, поставил чашку на стол и сказал:
— Легкие'у Сэйдж практически чистые. Завтра, если все у нее будет хорошо, она сможет встать с постели и полчасика посидеть на стуле.
Он посмотрел на Тилли и улыбнулся:
— Продолжай ее кормить своей волшебной пищей. Она для нее теперь так же целебна, как и все мои микстуры.
Доктор встал и поднял с пола свой саквояж.
— Завтра я еще заскочу, — сказал он и пошел к выходу.
Нахмурившись, Джим открыл было рот, чтобы сказать что то вослед своему старому другу, но тут же закрыл его, потому что в эту самую минуту с черного входа в кухню вошли его двоюродный брат Легкая Нога и Немия. Латур встретил своих индейских родственников обычной приветственной улыбкой и пригласил их сесть.
— Выпейте с нами кофе с булочкой. Джонни покачал головой:
— Мы пришли повидать твою женщину. А потом поедем к себе в поселок. Пришло время начинать посев.
— Эй эй, минуточку, подожди-ка, Джонни! — протестующе воскликнул Джим. — Откуда это у тебя появилась идея, что Сэйдж Ларкин — моя женщина?
— Она стала твоей с той минуты, как ты стал о ней заботиться. Она живет потому, что ты спас ее. Теперь она твоя.
Джим откинул голову и несколько принужденно расхохотался:
— Ты сегодня, должно быть, наложил себе в трубку дурманящих листьев, милый кузен. Может, у индейцев и есть такой обычай, а попробуй ка сказать об этом той леди, что лежит в соседней комнате.
Он встал из за стола и знаком пригласил Джонни и Немию следовать за ним.
— Пошли, поздороваетесь с нею. Она горела желанием повидать вас обоих.
По мнению Сэйдж, Джим и его высокий родственник были в одно и то же время и похожи и не похожи друг на друга, и трудно сказать, чего — сходства или различия — было больше. Губы Джима, почти скрытые усами, на вид казались чувственными и не такими суровыми, как у индейца, а волосы, черные, как смоль, все таки были мягче. Кроме того, таких голубых глаз, как у Джима Латура, Сэйдж не видела больше ни у кого на свете.
Она почувствовала на себе твердый и стойкий, исполненный внутренней силы взгляд Джонни и протянула ему свою тонкую, бледную руку. Ей припомнилось, как Джим предупреждал ее о том, чтобы не было слишком безудержных похвал и неумеренных благодарностей, поэтому она, улыбаясь, просто сказала:
— Надеюсь, что когда-нибудь я сумею отплатить вам за вашу помощь и заботу обо мне и моем племяннике.
Легкая Нога бережно пожал протянутую руку, а потом подтолкнул вперед Немию, стоявшую рядом с ним, чуть позади.
— Это моя женщина, Немия.
Сэйдж подала свою руку и ей, глядя в бархатные карие глаза женщины. В отличие от своего высокого, широкоплечего мужа, Немия казалась удивительно хрупкой и маленькой. Особую неповторимую прелесть ей придавали длинные черные волосы и гладкая смуглая кожа. И так же, как и мужа, ее отличала спокойная неторопливость движений и благородная, величавая осанка.
— Дэнни мне много рассказывал о тебе, Немия, — улыбнулась Сэйдж засмущавшейся от такого внимания молоденькой женщине. — Он мне рассказывал, что ты ловишь рыбу лучше него и даже лучше твоего мужа и к тому же умеешь рассказывать удивительные истории.
Не привыкшая к лести и похвалам, Немия опустила глаза и сказала:
— В моих историях нет ничего особенного. Они просто о людях моего племени.
Джим, прислонившись к дверному косяку, не вмешивался в их разговор. Ему просто было очень интересно посмотреть, как будет общаться с его родственниками Сэйдж, и сейчас он был искренне доволен тем, как она говорила с Немией и Джонни. В ее манерах не было никакой жеманности или кокетства, не было и высокомерия, столь естественного для белой леди при разговоре с индейцами. Однако, Латур заметил, что его двоюродный брат разговаривает с Сэйдж совсем не так, как с другими женщинами. Видимо, Джон ни заметил в этой красивой случайной знакомой что то такое, что ему в ней понравилось и даже вызвало его уважение.
