Наталья Павлищева - Королева Марго. Искушение страсти
Но когда религиозное исступление короля прошло, легче королеве-матери не стало, потому что ее обожаемый сын бросился в другую крайность, и еще неизвестно, что навредило его репутации больше.
При дворе творилось что-то немыслимое. Генрих и раньше был женственным, из-за постоянной опеки фрейлин матери любил женские украшения, с удовольствием носил серьги, завивал и пудрил волосы, сильно душился и мало интересовался прекрасными дамами. А уж после Венеции превратился в женщину в мужском обличии, окружив себя столь же женоподобными молодыми людьми.
Даже если бы Генрих перед всей Францией поклялся, что не занимается содомией, Франция бы не поверила, слишком явными были признаки столь греховного поведения монарха. Королева-мать поняла, что должна немедленно женить сына, чтобы прекратить ненужные сплетни. Екатерина никогда не боялась сплетен, но как может править государством тот, кого просто презирают?
Королева-мать не знала, что это лишь начало…
Но Генрих, которого сама мысль о женитьбе приводила в ужас, после смерти возлюбленной никого не хотел видеть и ни о ком слышать, радость обладания женщиной стала для него омерзением. Если не Мария Клевская, то никто. Однако мать и придворные настаивали, Франции был нужен наследник.
Начались выборы невесты, но и тут Генрих сильно озадачил мать, он не пожелал остановить свой выбор ни на одной из предложенных кандидатур и объявил, что уже выбрал сам. В какой миг Генриху вспомнилась славная, робкая девушка из Нанси, неизвестно, но он решил, что лучшей жены не найти. Не слишком красивая, скромная, покорная, Луиза де Водемон не станет покушаться на свободу супруга-короля и мешать ему дружить с кем угодно. Генрих усмехнулся сам себе: это куда лучше, чем иметь женой такую язву, как его собственная сестричка Маргарита!
Королева-мать даже не сразу поняла, о ком ведет речь ее сын:
— Сир, вы король, хотя пока и не коронованы, вы должны жениться на особе, достойной вас по положению.
И тут Екатерина Медичи получила ответ, после которого поняла, что упустила сына:
— Я имею право возвысить до своего уровня любую женщину, которую выберу.
Но, поразмыслив, королева-мать решила, что, возможно, Генрих и прав, небогатая, некрасивая, покорная королева лучше такой, которая сможет взять в руки и короля, и королевство заодно. Мать вздохнула:
— Пусть будет Луиза де Водемон…
Генрих поцеловал ее руку, глаза чуть насмешливо блеснули:
— Я не сомневался, что вы меня поймете, мадам.
И было не очень понятно, чему именно он радуется — очередной уступке матери его сумасбродству или тому, что ему не возражают.
Придворные пришли в ужас, для протестантов девушка из рода Гизов на престоле настоящая беда, все, кто надеялся хоть как-то привлечь к себе короля, как мадемуазель Шатонеф, кусали локти, а католики радовались…
Оказалось, что пока мать и ее советники перебирали возможные кандидатуры будущей королевы, сам король уже отправил в Нанси своих доверенных — Дю Гаста и Шеверни — просить руки Луизы. Неизвестно, что обидело Екатерину Медичи больше — сам выбор сына или вот эта поспешность, когда он даже не поставил королеву-мать в известность о своем выборе.
Маргарита радовалась от души: на ком бы ни женился ее брат, у Франции появлялась королева. А значит, возобновлялись нормальные праздники и балы. Может, вместе с Луизой им удастся прогнать от Генриха его мерзкого Дю Гаста? Хотя то, что услышала о девушке сестра короля, не располагало к такой уверенности, Луиза явно была слишком тиха и покорна, чтобы воевать с сильным фаворитом.
И все равно предстояли большие празднества — коронация самого Генриха и его свадьба, а потому не радоваться невозможно. Портные и ювелиры разрывались от множества дел, им не хватало часов в сутках, чтобы успеть выполнить все заказы, хотя королевские были приоритетными.
Николя де Водемон не обладал достаточными средствами, чтобы содержать свой дворец в блестящем состоянии, гобелены давно выцвели и были потравлены молью, позолота облупилась, а мебель не обновлялась. Но три дочери от первого брака нуждались в приданом, которое взять было просто негде. Его вторая жена Екатерина Омальская не слишком привечала падчериц и просто не могла радоваться, когда вдруг ни свет ни заря из Парижа примчались два разодетых и увешанных драгоценностями хлыща от имени короля просить руки Луизы.
Сам Николя де Водемон сначала был недоволен столь ранним визитом и принял его за розыгрыш, но Дю Гаст и Шеверни настаивали, чтобы их приняли с подобающими почестями. Королевские знаки и печать, скрепляющая бумагу, с поручением вести переговоры о женитьбе короля произвели на Водемона впечатление, и он наконец осознал реальность происходящего.
— Мадам, кажется, наша дочь действительно будет королевой Франции…
Екатерина Омальская, прежде не удостаивавшая падчерицу даже взглядом, отправилась в ее комнату. Девушка еще спала, поскольку сваты явились слишком рано. Служанка не успела предупредить Луизу о происходящем, только разбудила ее.
Увидев мачеху, Луиза страшно испугалась, что проспала, она сидела, прикрываясь простынкой, и с изумлением наблюдала, как надменная прежде Екатерина делает перед ее постелью три глубоких реверанса, как положено перед королевой Франции. Несомненно, мачеха хотела поиздеваться над ней за то, что она долго спит.
— Мадам, простите за то, что я до сих пор нахожусь в постели, я не знала, который час… Я немедленно оденусь и спущусь вниз…
— Вы оденетесь немедленно, со всем тщанием, поскольку внизу вас ждут представители короля Франции, приехавшие просить вашей руки для короля. Надеюсь, вы знаете, как себя вести, мадемуазель.
Луиза даже не совсем поняла, что именно произнесла мачеха, такого просто не могло быть, но вошедший следом за супругой граф Водемон восхищенным шепотом подтвердил ее слова:
— Луиза, дочь моя, твоей руки действительно просит сам король Генрих де Валуа! Тогда на балу он не зря ухаживал!
Пришлось ущипнуть себя, причем несколько раз. Отец удалился вслед за мачехой, оставив Луизу одеваться и пытаться осознать произошедшее.
Служанки тотчас принесли лучшие украшения самой Екатерины де Водемон, чтобы падчерица не выглядела нищенкой в глазах расфуфыренных фаворитов короля. Происходившее казалось сказкой, Луиза помнила красавца Генриха и то, что он благосклонно отнесся к ней во время короткого пребывания в Нанси, но никак не думала, что тогдашнее мимолетное внимание к ней будет иметь столь серьезные последствия. Дочь простого графа де Водемона, почти бесприданница, не слишком красивая, тихая, безропотная Луиза могла стать королевой Франции! Потрясены были не только Водемоны, но и весь Нанси, а честно говоря, и вся Франция.
