Сью-Эллен Уэлфондер - Влюбленный дьявол
Просто он увидел то, что ему так хотелось увидеть.
Но каким бы глупцом он ни был, в его сердце возродилась надежда.
Надежда на то, что он сможет очаровать эту девочку, порой такую непослушную, слишком гордую, но более желанную, чем любая женщина, которую ему доводилось встречать в своей жизни. Она сможет полюбить его и возродить в нем самом чувство любви.
Да помогут ему небеса, хотелось верить, что у нее достанет смелости не только оказаться лицом к лицу с его братом, но и сразиться с демонами, завладевшими его душой и глумящимися над осколками его разбитого сердца. Благодаря ей он почти поверил, что Робби – его родной сын, она рассеет все его сомнения.
Дункан втайне надеялся, что в один прекрасный день станет самим собой, таким, как был прежде.
Преодолев желание пойти к жене и дать волю чувствам, Дункан прошел по короткому переходу вдоль стены и вернулся в башню.
Глава 8
Войдя в спальню, Дункан остановился, ошеломленный.
На его постели спал голый мужчина!
Дункан закрыл и открыл глаза, потер их в надежде, что этот раздетый бык, разметавшийся на его кровати, лишь плод его больного воображения, результат чрезмерной усталости.
Он снова посмотрел на кровать, нахал все еще лежал там.
Причем весьма удобно устроился. Сэр Мармадьюк спал на спине, широко раскинув руки и ноги, и громко храпел.
– Проклятие! – воскликнул Дункан. – Немедленно просыпайся и объясни, в чем дело, пока я не стащил на пол твою голую задницу!
Как только Дункан подошел к кровати, Мармадьюк приподнялся на локте и во весь рот зевнул. Дункан едва сдерживал гнев.
– Ты что, так напился, что перепутал спальни, или вы опять сговорились меня разозлить?
Мармадьюк снова зевнул и обалдело посмотрел на Дункана.
– Разве это я ворвался в чужую спальню?
– Придержи язык, англичанин. Я устал от загадок, которыми ты говоришь в последнее время, – сердито продолжал Дункан. – Ты развалился на моей кровати.
– Неужели? – Мармадьюк окончательно проснулся и удивленно приподнял бровь. – Может быть, ты перепил?
– Не смей даже заикаться об этом, сукин сын. Я еще не забыл, как ты подливал мне вино на свадебном пиру. – Дункан подбоченился. – Сегодня я трезв как стеклышко и очень жалею об этом. Пьяному легче созерцать такое зрелище. Я имею в виду тебя на моей кровати.
– Посмотрел бы на себя! Только я уснул, как вдруг врывается какой-то дикарь с бешеными глазами, в окровавленном пледе и разорванных штанах. – Мармадьюк сел на кровати и прикрыл нижнюю часть тела покрывалом. – Поверь, мой друг, привлекательным тебя не назовешь.
Дункан растерянно пригладил волосы.
– Весь мир сошел с ума? Я прихожу в свою спальню, мечтаю умыться и поспать. А тут ты. – Он помолчал. – И вместо того чтобы поскорее убраться, несешь какую-то ерунду.
– Перестань психовать, и я тебе кое-что напомню.
– Говори же скорее!
– Все очень просто, – спокойно произнес Мармадьюк. – Во время свадьбы ты предоставил мне право пользоваться твоей спальней, поскольку с большой выгодой для себя обзавелся другой комнатой. Неужели не помнишь?
– Не помню! – разъярился Дункан. – К тому же причем тут выгода, что ты себе вообразил?
– Пойди спроси у жены, она тебе объяснит.
– О Господи! – Дункан стащил Мармадьюка с кровати. – Вы все словно с ума посходили с тех пор, как эта девка из семейства Макдоннелов переступила порог нашего дома!
– Тсс, – Мармадьюк с упреком покачал головой, – тебе следовало бы вспомнить уроки Роберта Брюса, который рассказывал, каким образом можно очаровать женщину. Никогда не добьешься расположения своей супруги, если будешь плохо о ней отзываться.
– На кой черт мне ее расположение! – Дункан был вне себя от злости. – Я хочу спать! Убирайся в свою комнату, пока я не взвалил тебя на плечо и не оттащил туда сам.
– Ты же знаешь, я не сплю в своей комнате с тех пор, как умерла Арабелла. Там хранится мое оружие, и мы используем ее для тренировок твоего сы… э-э… мальчишки, я имею в виду Робби. Иначе я бы там и вовсе не появлялся. – Он помолчал. – Неужели ты и об этом забыл?
– Я ничего не забыл. Но скоро забуду, что называл тебя лучшим другом, – взорвался Дункан. – Ну не упрямься, я всего лишь предлагаю тебе присоединиться к спящим внизу в общей комнате, где ты всегда спишь. Здесь ты не останешься. – Терпение Дункана лопнуло, и он начал подталкивать Мармадьюка к двери. – А еще лучше забудь о призраках и переселяйся в свою прежнюю спальню. Отличная комната. А ведь до сих пор пустует.
– Но я не могу этого сделать.
– Почему?
– Я предложил ее Фергусу.
– Что я слышу? Вы же с Фергусом не терпите друг друга. Как кошка с собакой.
Мармадьюк пожал плечами.
– Да, ты прав. Но этот старый козел с годами не становится моложе. И ему тяжело спать на лавке в общей комнате. После того как я поселил его в своей комнате, надеюсь, мы наладим наши отношения.
– Как это благородно с твоей стороны! Но я все равно не отдам тебе свою комнату. И хочу спать здесь один. – Дункан сложил руки на груди. – Но если бы даже я согласился жить вместе с тобой, не знаю, как бы ты спал под этим леденящим взглядом.
Мармадьюк скосил глаз на висящее над камином изображение красивой черноволосой женщины, которая улыбалась им неотразимой улыбкой. Она была необыкновенно хороша, природа наградила первую жену Дункана неземным очарованием, которому могли бы позавидовать даже ангелы.
Это было прекрасное произведение искусства, исполненное знаменитым ирландским мастером, который несколько лет назад приезжал сюда, чтобы расписать ликами святых стены часовни. Но изображенный им образ этой дьяволицы был выше всяких похвал.
Дункан с горечью вспомнил, как она вешалась на шею художнику. Всем было ясно, каким образом она уговорила художника нарисовать ее портрет.
– Ты просто ополоумел, – продолжил Дункан. – Ее портрет не даст тебе спокойно спать.
– Ошибаешься, дружище. – Тихий голос Мармадьюка, холодный, как зимние воды залива, замер под сводчатым потолком. – Именно из-за этого портрета я благодарен тебе за то, что ты предоставил мне эту комнату.
– Как это? – не понял Дункан.
– У меня те же причины не выбрасывать этот портрет, что и у тебя. Он напоминает мне о моей мести. – Пальцы Мармадьюка пробежались по шраму, обезобразившему его некогда прекрасное лицо. – Но не в пример тебе я не клялся отказаться от всех женщин в мире только потому, что одна из них оказалась стервой.
Мармадьюк расправил могучие плечи, подошел к камину и вгляделся в портрет красавицы.
– Ты должен забыть о прошлом. О прежних страданиях. Должен смотреть в будущее. А мне еще надо отомстить за смерть Арабеллы. И если каждое утро и каждый вечер я буду видеть ее убийцу, то не успокоюсь, пока не восторжествует справедливость и Кеннет не последует в ад за своей проклятой любовницей.
