Лесли Лафой - Ночная леди
Фиона вздрогнула, но не дерево в дальнем углу было тому причиной, а Йен, стоящий рядом, теплота и легкость его прикосновения. Она уловила запах накрахмаленной рубашки, глубокий тембр его голоса проникал глубоко в нее, а главное, в его присутствии она чувствовала себя надежно защищенной. Как она раньше не замечала, что темные волосы на его затылке сворачиваются в колечки, а на висках лежат мягкими завитками?
– Здесь отлично смотрелась бы сирень, – предположила Фиона, пытаясь отвлечься. – Или, может быть, виноградная лоза.
– Превосходная идея. – Йен убрал руку с ее плеча и показал на скамейку: – Почему бы нам не присесть и не обсудить, как еще мы можем улучшить наш сад…
Теперь Йен снова заговорил так, будто считал их брак делом решенным, и тут же Фионе вспомнился рассказ Кэролайн о том, в какую ярость пришла тетя Джейн, а потом, что произошло после.
– Вам удобно сидеть? – спросила она, прежде чем поняла бестактность своего вопроса.
Глаза Йена сверкнули, и он криво ухмыльнулся, но тут же его лицо приняло какое-то обезоруживающее выражение.
– Как я догадываюсь, кто-то рассказал вам о возмездии леди Балтрип…
– Это Кэрри. Вам очень больно?
– Ну, если вы настаиваете, я бы сказал, что знавал лучшие дни. С другой стороны, мне приходилось видеть людей, пострадавших куда сильнее и державшихся стойко, так что я поступаю так же – не жалуюсь и не жалею себя.
Фиона кивнула в знак одобрения и, сев на скамейку, ждала, когда Йен сядет рядом с ней. Потом она перевела взгляд на него и увидела, что солнце сделало заметными усталые морщинки в уголках его рта и складки между его темными бровями.
Они сидели рядом, и между ними снова установилось молчание, но на этот раз оно не было напряженным. Отчего, Фиона не могла бы сказать, но сейчас ей было приятно так вот сидеть с ним рядом.
Йен откинулся на спинку скамейки.
– Говорящая пауза, – усмехнулся Йен, и его слова прозвучали мягко и мечтательно.
Потом его веки чуть дрогнули. Его губы больше не были сжаты, и внезапно он перестал быть герцогом, важной персоной, хирургом, обладателем искусных рук и блестящего ума. Теперь перед Фионой сидел обыкновенный мужчина, уязвимый и нуждающийся в защите.
Сердце ее переполнилось сочувствием к нему, к горлу подступил ком. Фионе стоило больших усилий держать руки на коленях и только взглядом ласково проводить по его щеке.
Какая-то птица вывела трель на грушевом дереве, призывая самочку. Должно быть, этот звук проник в сознание Йена, потому что он недоуменно огляделся и тут же улыбнулся по-мальчишески смущенно.
– Я не хотел отдалиться от вас, – словно извиняясь, сказал он.
– Понимаю. Вы просто очень устали, – мягко заметила Фиона. – И меня вовсе не огорчает, что в моем присутствии вы почувствовали себя легко и смогли расслабиться.
Глаза ее светились, как никогда раньше. Нежность и забота. Это тронуло Йена до самой глубины его существа.
– Вы необыкновенная; вы просто прелесть, Фиона Тернбридж!
Щеки Фионы залились нежнейшей розовой краской, и она, опустив голову, посмотрела на свои руки.
Йен тут же взял ее руки в свои ладони, но когда он поднес их к губам, в зеленых глазах Фионы мелькнула неуверенность.
– Я не мог бы выбрать себе невесту удачнее, – ласково произнес он. – Обещаю, вы никогда не раскаетесь, если согласитесь стать моей женой.
Губы Фионы шевельнулись, и, хотя она ничего не сказала, Йен почувствовал, как участился ее пульс. Он медленно повернул ее кисть ладонью вверх и склонился, чтобы легчайшим поцелуем коснуться нежной кожи.
Когда он распрямился и взглянул на свою будущую невесту, в ее глазах снова сиял этот свет. Застенчивая улыбка тронула уголки ее рта, и Йен почувствовал, что у него появился достойный шанс не только исправить то, что он так некстати испортил, но и обрести счастье в браке.
К сожалению, возникшее между ними притяжение продолжалось недолго. После того как Фиона опустила глаза, Йену ничего не оставалось, как только натянуто улыбнуться и успокаивающе сжать ее руки.
– Наверное, мне следует рассказать вам о Шарлотте… – сам не зная, почему, произнес он.
Глава 8
Пока они с Фионой шли к дому и поднимались на третий этаж, Йен быстро изложил основные факты. Он рассказал о том, как познакомился с родителями Шарлотты и потом стал ее опекуном, как она покалечилась, выбираясь из огня, который погубил ее отца и мать. Он воздержался лишь от описания некоторых деталей поведения девочки, сказав только, что временами с ней бывает трудно.
На площадке между вторым и третьим этажом Йен остановился и внимательно посмотрел на зеленоглазую красавицу, которая молча следовала за ним.
– Есть что-нибудь еще, что вы хотели бы знать? – любезно спросил он.
Фиона подняла светлую бровь.
– Просто из чистого любопытства: я единственная женщина в империи, с которой у вас не было романа?
– Понимаю, любому может показаться, что я человек неразборчивый, – согласился Йен, – но на самом деле это совсем не так.
Фиона глазами выразила сомнение и указала на лестницу.
Решив, что вопрос удачно обойден, Йен двинулся дальше вверх и затем, идя по коридору, не делал больше попыток оправдаться. Мысленно он перебирал годы и женщин, даже тех, имен которых так и не узнал или не, мог припомнить.
Он считал и считал, пока не достиг цифры, которая повергла в шок даже его самого.
Ну и ну! Должно быть, что-то неладно с его эмоциональным здоровьем, ведь мысль о возможности действительно глубоких отношений с какой-нибудь из женщин так ни разу и не пришла ему в голову. Он очаровывал и льстил с единственной целью – получить и подарить наслаждение, а потом одевался, благодарил и уходил прочь, чтобы больше не вспомнить источник этого наслаждения.
У дверей комнаты Шарлотты Йен остановился и жестом пригласил Фиону войти, после чего шагнул за ней, размышляя, что на ее месте он бы три раза подумал, прежде чем выходить за него замуж.
– Кто вы?
Йен оторвался от своих мыслей и резко поднял голову.
Шарлотта сидела в инвалидном кресле возле кровати; волосы плотно облепили ее голову и грязными пучками спускались на плечи. Платье девочки было, как всегда, перепачкано, а черные глаза загорелись яростью, как только ее взгляд остановился на нем. Рут, одна из служанок, приставленных к кухне, стояла на коленях у камина, скорчившись над покореженным серебряным подносом, на который она собирала осколки фарфора и остатки разлетевшейся пищи.
– Простите, ваша светлость, – пробормотала служанка дрожащим голосом, не отрывая глаз от пола.
– Все в порядке, Рут, вы тут ни при чем. Пожалуйста, оставьте все как есть, ступайте вниз и успокойтесь. Мисс Шарлотта будет обедать позднее.
