Мэри Маккол - Когда тайна раскроется
С одной стороны в корзину была воткнута сложенная чистая полотняная ткань. Роберт вытащил ее, встряхнул и расстелил перед Элизабет, после чего начал раскладывать провизию: превосходную свинину, пирог с миндальным молоком, дикую вишню, толстый ломоть хлеба и несколько кусков золотистого сыра. В довершение всего он достал из корзины бурдюк с красным вином и несколько полотенец для вытирания рук.
– Боже, это… замечательно! Как только тебе пришло в голову принести все это… – Она умолкла, подумав, что ее слова звучат грубовато. – Значит, ты не возражаешь против того, чтобы есть на свежем воздухе? Даже в сумерках?
Роберт пожал плечами:
– Я считаю, что здесь очень приятно.
– Да, это все-таки сад.
– Ты только сейчас это увидела? – Роберт усмехнулся, и Элизабет тоже рассмеялась. – Здесь можно прекрасно провести время. Но если ты будешь немного терпеливее, я, возможно, смогу избавить тебя от одного неудобства.
Он поднялся и через пару секунд был за сеткой. По всей видимости, он выходил за ворота, поскольку скоро вернулся с двумя зажженными фонарями. Когда Роберт приближался к ней, фонари бросали длинные тени, поскольку солнце уже село, оставив у горизонта лишь неровные темно-оранжевые и темно-красные полосы.
– А вот и я, – объявил Роберт, снова усаживаясь рядом и расставляя фонари по сторонам полотняной ткани. Он вынул нож и стал отрезать большие куски от пирога. – Теперь по крайней мере видно, что ты ешь.
В это мгновение порыв ветра принес в сад низкий звук какого-то инструмента. Мелодия была знакомой – жалобная песня о неразделенной любви. Но очень странно было услышать ее здесь, на открытом воздухе. Как только эхо унесло первые звуки, Элизабет в замешательстве взглянула на Роберта.
– Я попросил менестреля принести лютню; по моему сигналу он должен был начать играть, находясь за воротами сада. – Роберт посмотрел вверх, на мгновение оторвавшись от приготовления угощения. В его глазах вспыхнул озорной огонек. – Он должен был начать играть, как только я возьму фонари.
Элизабет удивило бы куда меньше, если бы он сказал, что сегодня к ним на ужин пожалует король Шотландии.
Роберт постарался выглядеть серьезным.
– Я лишь подумал, что музыка сделает наше пребывание здесь приятнее, леди.
– Похоже, ты предусматриваешь все, – произнесла Элизабет, смущенно опустив глаза.
– А ты?
Элизабет снова подняла на него глаза, но, встретив его лукавый взгляд, покраснела.
Внезапно она ощутила неловкость. Прежний Роберт никогда бы не подумал: организовать что-либо подобное – и для нее, и для себя. То, что делал этот новый Роберт, было желанным, однако тревожило ее. Но ей действительно было приятно, и она не видела в этом ничего плохого. Отец Павел предложил ей не волноваться и попытаться изучить заново загадочного мужчину, который был ее мужем, именно это она и будет делать, решила Элизабет.
Чтобы скрыть свою неловкость, она взялась за бурдюк с вином и увидела, что Роберт выбрал вино одного из лучших урожаев; это вино было явно приобретено у торговцев из южных районов, которые приезжали на рынок дважды в год.
– Это больше похоже на празднование, чем на простой ужин, верно? – спросила она просто для того, чтобы что-то сказать, и отставила бурдюк.
– Это и есть празднование, Элизабет. Твоей победы надо мной этим утром.
Она улыбнулась:
– Если под призом ты имел в виду все эти лакомства, то я могу лишь похвалить тебя. Я умирала с голоду.
– Рад слышать, что ты довольна.
Элизабет с недоумением посмотрела на него, не понимая, что он имеет в виду.
Пауза затянулась, и Роберт продолжил:
– Ты не помнишь Аннабель?
– Аннабель? – спросила Элизабет, желая, чтобы он быстрее продолжил и она могла приняться за еду.
– Она была единственной, кто объяснил мне, почему ты не появилась на ужине в большом зале. Потеря аппетита была… довольно внезапной. – Он с иронией посмотрел на нее. – По крайней мере Аннабель так утверждала.
Вдруг в голове Элизабет с ужасающей четкостью вспыхнуло старое воспоминание. Она закашлялась, пробормотала что-то о том, что у нее снова появился аппетит, и постаралась изобразить на лице обезоруживающую улыбку. Но поскольку ее желудок не мог больше ждать, она решила прекратить любезности и прямо спросила:
– Тогда ты не возражаешь, если я начну?
– Ни в коей мере, – ответил он, показывая на еду и вино. – Позволь мне помочь тебе…
Не успел он договорить, как Элизабет взяла кусочек сочного пирога, отправила в рот и ощутила невыразимое блаженство. Пирог был несладким, но с богатым нежным вкусом. На тонкой корочке – хорошо приправленные кусочки свинины и порезанный яичный желток с миндальным молоком. Вздохнув, Элизабет закрыла глаза, пережевывая и глотая с таким видом, словно это была манна небесная. Покончив с первым, довольно толстым куском, она взялась за второй. Ее взгляд встретился с его изумленным взглядом.
– Не хочешь отведать? – спросила Элизабет.
Он рассмеялся, глядя, с какой жадностью она держит второй кусок пирога.
– Хочу. Но мне больше нравится наблюдать за тобой.
– М-м-м, просто восхитительно. – Это было все, что Элизабет сумела произнести за довольно длительное время, пока поглощала второй кусок.
После этого она принялась за сыр и хлеб и это запила большой порцией красного вина. Откинувшись наконец на спинку сиденья из дерна, Элизабет издала стон:
– Думаю, в меня больше ничего не влезет.
– Неудивительно, – ответил Роберт, глядя на нее с явным одобрением. – Должно быть, свежий воздух делает чудеса с твоим плохим аппетитом.
– Насмешник. Ты же знаешь, что у меня нет с аппетитом проблем.
– Конечно. Но мне нравится тебя дразнить.
Она бросила на него быстрый взгляд и заметила лучики у глаз, когда он рассмеялся. Эти лучики были, возможно, едва видны, но она их разглядела. И каким-то удивительным образом это вызвало в ней прилив благодарности.
– Спасибо, – пробормотала она, – за заботу и за то, что ты делаешь все, чтобы я снова чувствовала себя с тобой свободно.
Наступила неловкая пауза. Опасаясь, что она снова пустится в сантименты, что смутит их обоих, Элизабет резко приложила руку к груди и полунасмешливо произнесла:
– Вы – человек высокой чести, сэр, если обеспечиваете пропитанием вашу даму даже после ее удручающего отсутствия за столом на ужине. Это превосходит всякие супружеские обязанности.
Она с удивлением заметила, что он слегка поморщился, прежде чем ответил на ее деликатное подшучивание. Преувеличенно сильно кивнув, он начал пышно изъясняться:
– Пустяки, дорогая, пустяки. Мы еще не покончили с угощением, поскольку ты пока не попробовала вишни, которые я с таким усердием собирал, чтобы доставить тебе удовольствие. Вечер только начинается, и твой аппетит, без сомнения, скоро вернется к тебе.
