Ширли Басби - Вечные влюбленные
Немного успокоившись. Тесc через силу сказала:
— Прошу прощения за то, что дала вам пощечину, но не извиняю вас за оскорбление, которое вы нанесли мне, предложив стать вашей любовницей. И пока дело не зашло слишком далеко, я бы хотела вам кое-что о себе рассказать. Надо было сделать это еще прошлой ночью.
Николаc что-то пробормотал, однако Тесc, к своему счастью, не разобрала, что именно. Она с облегчением обнаружила, что Николае отпустил ее и указал на кресло перед камином. Огонь давно уже погас, но Николаc проворно разворошил угли и бросил несколько новых поленьев, аккуратно сложенных возле камина.
Как только огонь вновь ярко разгорелся, Николаc поглядел на девушку и холодно произнес:
— Если не возражаете, я бы хотел одеться и предлагаю вам сделать то же самое.
Не обращая на нее внимания, молодой человек прошел к двери, открыл ее и завопил:
— Лавджой! Где ты, черт тебя побери! Принеси горячей воды и кофе — и немедленно! — Хлопнув дверью, он вернулся назад и встал возле камина. Повернувшись спиной к огню, он с отвращением оглядел разорванную рубашку Тесc и смятое платье, которое она по-прежнему прижимала к груди, а потом подчеркнуто вежливо заметил:
— Наверное, вы бы хотели надеть другое платье — я скажу слугам, чтобы они вам принесли что-нибудь из вашей комнаты.
Тесc перевела дыхание. Ей хотелось набраться смелости и сказать, что она предпочла бы сама пойти в свою комнату и взять одежду. Но что-то в лице Николаcа подсказало ей, что такой возможности у нее не будет.
— Это было бы очень мило, — пролепетала она, — но боюсь, у меня ничего нет, кроме амазонки и плаща. Дело в том, что это платье я одолжила у миссис Дарли — это платье ее дочери.
Брови Николаcа угрюмо сомкнулись, но он не успел задать ей ни одного вопроса, поскольку дверь открылась и в комнату вошел Лавджой. На лице он старательно сохранял непроницаемое выражение. Он поставил на стол тяжелый поднос, потом принес фарфоровый таз и вместительный кувшин к небольшому умывальнику, стоявшему в углу комнаты.
— Сегодня чудесное утро, милорд! — возвращаясь на место, непринужденно заметил он, принимаясь разгружать поднос. — Светит солнце, а от вчерашней бури не осталось и следа, только несколько облачков на небе. Вот горячая вода для вас, а еще миссис Дарли прислала кофе, ветчину и горячие булочки — прямо с жару. Вот масло и джем.
Николаc что-то пробормотал и, подойдя к своему слуге, произнес, понизив голос:
— Мне надо сказать тебе пару слов. Давай выйдем. — И добавил, оглянувшись на Тесc:
— Можете умыться, пока я отдам Лавджою распоряжения на день.
Тесc поднялась и подошла к умывальнику, только когда дверь за обоими мужчинами захлопнулась. Она мечтала полежать в ванне, но позволила себе лишь быстренько ополоснуться. Вода была теплой, миссис Дарли прислала еще небольшой кусочек мыла, которым Тесc старательно намылилась. Ей стало гораздо легче после купания, хотя она всего лишь торопливо обтерла тело влажной тряпкой, воспользовавшись ею вместо мочалки.
Несмотря на плачевное состояние своей рубашки. Тесc надела ее, а потом нырнула в розовое платье. В комнате не было зеркал, но Тесc догадывалась, что на голове ее — настоящее воронье гнездо, однако ничего не могла поделать: лишь расчесала непокорные кудри пальцами и кое-как пригладила руками.
Тесc уже начала беспокоиться и всерьез обдумывать, как бы ей улизнуть, как дверь открылась, и в комнату вошел Николаc. Он посмотрел на нее:
— Поешь пока и выпей кофе, а я быстро оденусь.
Тесc не стала возражать: она была голодна, а кто знал, когда придется есть в следующий раз? Булочки были восхитительны: теплые, нежные, они просто таяли во рту, а кофе был крепкий и горячий. «Как раз то, что мне нужно», — бодро подумала девушка. Она ела, не поднимая глаз, а граф звучно и торопливо умывался. Тесc поглощала третью булочку, намазанную клубничным джемом, с наслаждением пила кофе и не заметила, как он закончил. Поэтому, услышав у себя за спиной его голос, она испуганно вскочила и обернулась.
Он надел белую чистую льняную рубашку с открытым воротом, кожаные бриджи и сверкающие высокие черные ботинки. Уперев руки в бока, он сурово рассматривал девушку — было ясно, что отсрочка не ослабила его гнева и не отвлекла его. Он налил себе чашку кофе, намазал джем на булочку и спросил, продолжая начатый разговор:
— Что ты имела в виду, когда сказала, что у тебя нет другой одежды, кроме амазонки?
Тесc глубоко вздохнула, моля Бога удержать ее от следующей ужасной ошибки.
— Просто что все это — нелепое недоразумение. Я не девка из таверны, по крайней мере не верю, что я такая. Я не имею ни малейшего понятия, кто я, даже не знаю собственного имени, не знаю, как оказалась в этих краях. — Она горько усмехнулась. — Долли — так звали клячу фермера, который проехал мимо меня, когда я брела в «Черную свинью». Когда мне понадобилось как-то назвать себя, это имя вдруг пришло мне на ум.
Николаc нахмурился.
— Я не люблю шуток, — медленно произнес он, — а особенно не люблю, когда из меня делают дурака. Неплохо бы тебе запомнить это.
Он ей не верит! Тесc забеспокоилась. Она с самого начала боялась такой реакции, но после событий вчерашней ночи и сегодняшнего утра оказаться в его глазах смешной показалось ей меньшим из двух зол. Проклиная себя за то, что ничего не сказала ему раньше. Тесc напористо возразила:
— Это не шутка. И не было шуткой прошлой ночью, когда я утратила невинность! Говорю вам, для меня это было не меньшим потрясением, чем для вас!
— Ну да, разумеется, — сухо заметил Николаc. — Но вы, наверное, вдруг вспомните, кто вы, когда ваши взволнованные родственники заколотят в мою дверь?
Тесc нахмурилась.
— Что вы имеете в виду? Я же только что вам сказала, что не знаю, кто я! И если бы мои взволнованные родственники принялись стучать в вашу дверь, я должна была бы обрадоваться.
— Уверен, все так бы и случилось, — ответил он, и что-то в его голосе и в выражении лица смутило Тесc.
— Но я говорю вам правду! — в отчаянии воскликнула она. — Вчера днем я пришла в себя в нескольких милях отсюда, под дубом. Судя по состоянию моей одежды, думаю, что пролежала там всю ночь. И это все, что я знаю!
— Гм-м. Не совсем. Ты пришла в «Черную свинью», и у тебя хватило ума забраться в мою постель. — Не обращая внимания на ее разъяренный взгляд, Николаc уселся перед огнем и отпил кофе.
Глядя на нее поверх чашки, он холодно спросил:
— Хочешь, я скажу, о чем думаю? — Тесc быстро кивнула, и он вкрадчиво продолжал:
— Я думаю, что ты — маленькая хитрая лгунья и ты сама или твои родители углядели возможность заманить в ловушку богатого мужа. Благодаря огромному везению и удачному стечению обстоятельств ты умудрилась оказаться на моей тропе.., а заодно и в моей постели.
