Барбара Картленд - Исчезнувшая герцогиня
Библиотека располагалась напротив.
Это помещение поражало любого, кто сюда входил, спокойствием, величием, сдержанной красотой. Вдоль стен здесь тянулись длинные полки, заполненные книгами. Вся обстановка настраивала на серьезный, спокойный лад.
Фиона же, когда перед ней раскрыли дверь, увидела лишь одно: человека, который ждал ее.
Герцог задумчиво стоял у камина у противоположной стены, и Фиона только сейчас поняла, что собиралась с мыслями слишком долго.
Ее сердце бешено заколотилось, а по спине пробежали мурашки, и ей не оставалось ничего другого, как, окинув его беглым взглядом, опустить свои темные ресницы. На фоне белой кожи они выглядели невероятно густыми.
Она чувствовала, что ее охватывает дрожь, и понимала, что это глупо, нелепо, ужасно смешно, но ничего не могла с собой поделать.
«Я должна объяснить ему, вернее, высказать ему все, что думаю», — твердила себе Фиона, приближаясь к герцогу.
Подойдя к нему, она почувствовала, что ее захлестывает смущение.
«Я обязана поклониться, — пронеслось в ее голове. — И начать разговор».
Не успела она вымолвить и слова, даже еще не взглянула на него, как услышала его голос — странно изменившийся, почти неузнаваемый.
— Я хочу извиниться перед вами. Пожалуйста, простите меня.
Глава пятая
Ей почудилось, прошла целая вечность, прежде чем она осмелилась поднять глаза.
Увидев выражение лица герцога, Фиона пришла в полное замешательство.
— Моему поступку нет оправдания, — продолжил он тем же тихим голосом. — Кроме единственного: я просто потерял голову, увидев вас в коридоре. В приступе ревности решил, что вы были с Торкуилом.
— Да как… вы… могли… подумать… обо мне… такое? — растерянно спросила Фиона.
Ей хотелось казаться разгневанной, но она выглядела лишь смущенной и сознавала это.
— Я уже сказал вам, что от ярости лишился рассудка, — повторил герцог.
На протяжении нескольких минут они молча смотрели друг на друга.
«Я совсем не знаю этого человека», — думала Фиона, чувствуя в то же время, что прекрасно понимает состояние герцога. Любые объяснения и извинения были излишни.
— Что нам делать? Скажите, помогите мне. Всю ночь я не мог сомкнуть глаз, — тихо сказал герцог. — Я пытался подавить, изгнать из себя проклятую ревность. Теперь я понимаю, что поступил ужасно, но это не решает проблему.
Фиона, совершенно сбитая с толку, решила вернуться к тому, с чего планировала начать эту беседу. Следовало объяснить ему, куда она ходила вчера вечером и рассеять тем самым остатки сомнений.
— Вам говорили, что вчера… я ходила к больной Джинни? — спросила Фиона.
— Миссис Мередит взахлеб рассказала мне сегодня утром, какие чудеса вы вытворяете при помощи своих трав. Тогда-то я и понял, что поступил как последний дурак, — ответил герцог.
Он взглянул ей в глаза, помолчал и продолжил.
— Хотя… Если бы этого не случилось, я так до сих пор и находился бы в своем аду, в котором живу вот уже много лет. Вчерашний поцелуй был частичкой блаженства, райского блаженства…
— Я… только вчера… узнала… о том… в чем вас… обвиняют, — нерешительно пробормотала Фиона.
— Я догадываюсь, кто вам поведал об этом: конечно, Торкуил, — резко ответил герцог.
И, прищурив глаза, ухмыльнулся.
— Он подумал… что… я должна об этом знать… Я сама спросила… почему… вы… живете столь… замкнуто и одиноко… в своем замке…
— И что же? Когда он рассказал вам об этом, что вы почувствовали? — спросил герцог, не глядя на нее.
Она ощутила, как трудно ему обсуждать эту тему, и постаралась ответить как можно более искренне:
— Мне очень жаль, я… так вам сочувствую…
— Я не нуждаюсь в вашей жалости!
— Я вам ее и не предлагаю. Граф свято верит в вашу невиновность.
— А вы?
Фиона посмотрела ему прямо в глаза, и те незначительные сомнения, что тревожили ее душу, мгновенно улетучились.
— Я убеждена, что вы не способны на убийство.
Из груди герцога вырвался торжествующий возглас. Он вытянул вперед руки, но, опомнившись, резко опустил их.
— Вы действительно верите в меня?
Фиона кивнула. Она была так растрогана, что не решалась разговаривать, боясь расплакаться.
— Тогда все остальное не важно, — ответил он с вздохом. — Кстати, вы не ответили на мой вопрос: что нам теперь с вами делать?
Фиона растерянно развела руками.
— Не знаю…
Герцог опять вздохнул, глубоко и порывисто, словно собираясь с силами.
— Я предложил бы вам выйти за меня замуж, если бы это было возможно…
Фиона почувствовала, что величественная старинная библиотека наполнилась вдруг волшебным, прозрачным сиянием.
Не найдя для ответа подходящих слов, она просто продолжала смотреть ему в глаза. Они излучали теперь отчаяние и нежность.
В ней возникло вдруг то же ощущение, которое вызвал его вчерашний поцелуй: по телу разлилась обжигающая, пьянящая волна.
Они были очарованы друг другом, между ними неожиданно возникла та восхитительная связующая нить, которая заставляет позабыть обо всем на свете. Внезапно рассеялись сомнения, страхи и предубеждения, отошла на задний план существовавшая на протяжении стольких лет вражда и ненависть.
Были лишь мужчина и женщина, таким странным образом попавшиеся в столь примитивную ловушку. Ловушку, прекраснее которой не знавало человечество.
— Я понял это в тот момент, когда впервые увидел вас, — с чувством прошептал герцог.
— Поняли… Поняли что?
— Что люблю вас!
— Разве… такое… возможно? Я ведь… ужасно… вас ненавидела…
— Я прекрасно знал, чем порождена ваша ненависть. Я ненавидел себя сильнее, когда узнал о гибели Иана. Вы даже представить себе не можете, что я пережил, — воскликнул герцог.
Фиона удивленно захлопала ресницами.
— Я хотел поговорить с вами об этом, хотел все объяснить, но… — Он замолчал, подбирая нужные слова. — Наверное, гордыня помешала мне открыться вам сразу, как только вы приехали в замок. И потом… Какая-то часть моей души желала, чтобы вы продолжали меня ненавидеть.
Она ошарашенно пожала плечами. Он улыбнулся. Его лицо смягчилось и просияло. Цинизм и жесткость, которые так старили его, на мгновение бесследно исчезли.
— Вы презирали меня еще до того, как мы познакомились, — продолжил говорить герцог. — Я относился бы к вам не лучше, если бы знал о вашем существовании.
— Я… догадываюсь… — пробормотала Фиона.
— Когда вы вошли в гостиную, я сразу подумал, что вы такая, какой будет Мэри-Роуз, когда вырастет. Вы ворвались в мою жизнь как упрямый луч солнца, озарили тьму, в которой я мучительно тону в течение долгих лет. Мне показалось, мой мир перевернулся.
