Джулия Лейтем - Выбор рыцаря
Его пальцы легонько скользнули по шее Элизабет; он притянул ее к себе, и ее лицо оказалось над его лицом. Мир Элизабет сузился настолько, что она видела лишь голубые глаза Джона, его приоткрытые губы и руку, которая поддерживала ее. Ее сопротивление было поколеблено, а затем и вовсе исчезло. Ей захотелось узнать, каково это – быть желанной женщиной. Это было головокружительное, странное, опьяняющее чувство.
Элизабет закрыла глаза, когда их губы соприкоснулись. Она ощутила вкус земляники и исходящее от него тепло. Его губы были удивительно мягкими, удивительно податливыми, они двигались по ее губам, порождая внутри тепло, которое переплавлялось в нечто новое. Его ладонь лежала на ее шее, тем самым не позволяя ей отстраниться, однако она не сердилась; в этом было что-то возбуждающее и бесстыдное, ей хотелось чувствовать себя совращенной.
Когда его язык вторгся между ее губами, Элизабет так удивилась, что нисколько не препятствовала этому вторжению; возросшее удовольствие стало для нее приятным сюрпризом. Джон немного повернул ее голову. Лишь чуточку поколебавшись, Элизабет встретила его язык кончиком своего языка. Джон застонал и притянул Элизабет еще ближе. Ее рука, лежавшая на его груди, ослабла, и грудь прижалась к его груди. В груди Элизабет заныло от сладостной боли. Мелькнула мысль, что он сможет дать ей то, что ей так нужно.
И одновременно с этим родились сомнения.
Когда пальцы Джона соскользнули с ее шеи и переместились к чепцу, она чуть отодвинулась назад, прервав поцелуй. Их губы все еще находились совсем рядом, рот Джона оставался влажным, дышал он так же прерывисто, как и она.
– Я никогда не видел ваших волос, – прошептал он. Элизабет резко откинулась назад. Фраза о волосах напомнила ей обо всех секретах, которые она скрывала.
– Нет-нет, о чем я только думаю, позволяя подобную фамильярность?
Джон сделал глубокий вдох, закрыл глаза, на лице его появилось выражение боли.
– Вы не поцелуете меня снова?
– День клонится к закату, – сказала она твердо, показывая на запад. – Я не хотела останавливаться для еды, а тем более для… – В смятении она оборвала себя. – Не просите меня о подобной интимной вещи.
Джон уставился на Анну, пораженный ее непреклонностью. Она поспешно принялась паковать остатки еды. Он никогда не встречал девушки, которая не хотела бы его поцелуя, хотя и признавал, что мотивацией для многих из них было обещание заплатить. Секс всегда был неотъемлемой частью общения, положил ли он глаз, на девственницу или его влекло очарование приключения.
Гнев Анны его поразил. Ведь она упоминала, что ее родители хотели вскоре видеть ее замужем – а разве бейлиф не более престижен, чем простой фермер? Он полагал, что она отреагирует на его совращение с радостью, хотя, возможно, позже будет по этому поводу переживать.
Ее гнев казался… каким-то неправильным, и это заставило Джона задуматься о других необычных вещах, имеющих к ней отношение. Для служанки, которая выросла в замке Олдерли, Анна казалась удивительно далекой от остального народа, и все слуги словно старались избегать ее.
При этом Анна казалась ему вполне доброжелательной, и он готов был объяснить подобное отношение к ней влиянием ее госпожи. Это еще больше заставляло его опасаться женщины, на которой он должен был жениться и которую предал уже тем, что поцеловал ее горничную.
Но ведь он должен спасти леди Элизабет. И только Анна имеет доступ в башню. Анна, с аппетитными, сладкими губами, с тяжелой грудью, которой на короткий миг прижалась к нему. Он ощущал родство с ней, вероятно потому, что она была низкого происхождения, как и он, прежде чем его возвысили присвоением титула.
Возможно, пришла пора рассказать ей правду, размышлял он. Лишь тогда он сможет прекратить заигрывание с ней. Она была, в конце концов, единственным человеком, стоящим между ее госпожой и Баннастером. К тому же она вызвала гнев Милберна, пытаясь отправить послание королю.
А сейчас она была рассержена на него, Джона. Но сердилась ли она на него или на себя за то, что забыла о своей госпоже в минуту удовольствия?
И как ему узнать, может ли он ей довериться, если ее люди избегают ее?
У него не было сейчас на это ответа. Он решил поговорить с Филиппом, чтобы услышать его здравое мнение, так как боялся, что более не может быть объективным, когда дело касается Анны.
Джон встал, опираясь на здоровую ногу, пристроил костыль под мышкой и сошел с покрывала. Анна тут же сложила его и сунула в сумку. И хотя Джон понимал, что этого делать не следует, он оставался рядом, глядя на нее и испытывая соблазн толкнуть ее на траву и…
Он должен немедленно побороть это желание, пока оно не обернулось против него и не испортило все дело.
По пути к замку Элизабет отвергала все попытки сэра Джона вовлечь ее в разговор. Она была сердита на него, но еще больше на себя за то, что не проявила твердости, уступила ему. Она пыталась не замечать того, как стучит ее сердце. А вкус его…
Нет, она просто в бешенстве от самой себя! Он не может оставаться здесь бейлифом, за кого бы она ни вышла замуж. Как она сможет смотреть на него каждый день, зная о том, что между ними произошло?
Когда повозка въехала во внутренний двор, Элизабет даже не поинтересовалась, не нуждается ли сэр Джон в том, чтобы ему помогли спуститься на землю. Она просто схватила сумку и вбежала в замок. Ужин уже закончился, и солдаты, по своему обыкновению, теперь отдавали дань элю. Кто-то из них попытался схватить Элизабет за руку, но она увернулась и поспешила на кухню. Адалии там не оказалось, были лишь парни, которые чистили металлические подставки для плит. Адалия была, вероятно, со своим сыном, и Элизабет не хотела ее беспокоить.
Элизабет отчаянно хотелось поговорить с какой-нибудь женщиной. Она не могла забыть своего первого поцелуя. Пыталась представить, каким бы он был с Уильямом – этим деликатным, тонко чувствующим поэтом. Уильям никогда не просунул бы язык ей в рот. Это было неправильно, неприлично!
Но тогда почему это было так приятно?
Подавив стон, Элизабет покинула кухню и направилась к башне. Солдаты, возможно, позволят ей войти, если увидят, что она не несет еду.
Элизабет сделала обоим солдатам книксен. Молодой Лайонел, представитель Олдерли, густо покраснел, видимо, полагая, что ей не следует так унижаться перед ним.
– Лайонел, я могу повидаться с леди Элизабет?
Солдат Баннастера прислонил свое оружие к двери, преградив ей путь.
Лайонел поморщился.
– М… Анна, мастер Милберн предупредил, чтобы вас не пускали наверх сегодня.
– Но леди Элизабет не знает об этом! Она будет волноваться. Я лишь хочу ей сказать, что…
