Мередит Дьюран - Обмани меня дважды
– Верно, но кто их считает?
Фыркнув, герцог снова сел. Он развязал пояс на халате, полы разошлись, и стало видно, что рубашка не заправлена в брюки. На сколько же он похудел? Брюки на нем едва держатся.
Но что с ней такое? Не испытывает же она самую малость любопытства, думая о том, что увидит, если они вдруг спадут с него?
Должно быть, его безумие заразно. Испытывая зуд и чувствуя себя не в своей тарелке, Оливия сказала:
– Могу я позвонить, чтобы вам принесли чаю? Девушки с удовольствием наведут вокруг вас порядок, если вы пообещаете, что не будете угрожать им.
– Нет. – Но он сказал это очень спокойно.
– Ну хорошо, чаю не надо, тем более что для него еще рановато. Оставайтесь там, где вы есть. Это не займет больше часа.
А затем, прежде чем герцог успел возразить ей, Оливия выбежала из комнаты и схватила за запястье Полли.
– Пойдемте! – сказала она.
Полли, в свою очередь, ухватилась за локоть Мьюриел.
– Я не пойду!
– Боже мой! – завопила Мьюриел. Ее ноги заскользили по полу, когда Оливия поволокла Полли – а вместе с ней и ее – к двери. – Дорис, убегай! Спасай свою жизнь!
Дорис развернулась и бросилась к лестнице.
– Ни шагу дальше! – крикнула ей Оливия. – Немедленно вернись.
Плечи Дорис поникли, и она неохотно повернула назад.
– Я не пойду! – вопила Полли. – Я не… – Внезапно она замолчала на полуслове, ее лицо посерело.
Оглянувшись через плечо, Оливия обнаружила стоящего в дверях герцога, который ошеломленно смотрел на происходящее.
– Я же говорила, что вам не надо вставать, – весело сказала Оливия. Она потянула Полли за руку. – Все в порядке. – А потом, изогнувшись так, чтобы Марвик не увидел, Оливия сильно толкнула Полли в плечо.
* * *Горничные занялись своим делом, шелестя и робея, как мышки. Герцог их игнорировал. Они бесполезны. Его сумасшедшая экономка с красными, как грудка снегиря, волосами бесполезна. Все, что его интересовало, – это редакционная статья, которую он обнаружил в конце «Морнинг Геральд». Она была написана человеком, которого он когда-то считал своим другом, – человеком, который, вероятно, понятия не имеет о том, насколько оскорбителен заголовок: «БЛАГОРАЗУМНЫЙ ВЫБОР ЛОРДА СОЛСБЕРИ».
Под ним более мелким шрифтом был набран подзаголовок: «БАРОН БЕРТРАМ – БЛАГО ДЛЯ АНГЛИИ».
Марвик стиснул зубы. И глубоко-глубоко вздохнул.
Арчибальд, барон Бертрам: известный человек пятидесяти с чем-то лет, слащаво учтивый со своими, и политическими оппонентами, с демонстративно утонченными манерами. Регулярный посетитель церкви святого Георгия на Ганновер-сквер, где он бывает по средам и воскресеньям. Лучший, самый безупречный выбор, чтобы возглавить сейчас либералов, считают дураки и наивные. Еще бы, «богобоязненный человек с твердыми принципами, преданный семье и стране»!
Маргарет развлекала семерых мужчин. Но все они были его политическими врагами, кроме Бертрама. Бертрам был его единственным союзником в палате лордов. Его соратник, его главная поддержка.
Остальные слова выпрыгнули из статьи: заслуживающий одобрения. Преданный. Скромный…
Иллюстратор постарался и очень похоже изобразил красивую линию носа Бертрама.
Аластер подумал о кровати в соседней комнате. У него появились новые ощущения, когда он сменил кровать на диван, но сколько же ночей он провел на той кровати рядом с Маргарет, даже не представляя, как она обводит его вокруг пальца.
Маргарет не осмелилась бы спать с Бертрамом в этом доме. Но ради собственного удовлетворения Аластер приказал вынести из покоев герцогини всю мебель и отправить ее на аукцион. Всю, кроме огромной кровати с пологом, на которой она спала. Ее он прошлой весной разломал голыми руками и оправил обломки в работный дом – на растопку.
Из состояния оцепенения герцога вывел какой-то шум: стук, тихий вскрик. Подняв голову, он увидел светловолосую горничную, которая поправляла вазу. Поймав на себе его взгляд, горничная замерла от ужаса, как лиса на перекрестье.
– Продолжай, Мьюриел! – Экономка дала это указание от двери в спальню, откуда она, подбоченясь, наблюдала за горничными.
Герцог раздраженно отложил газету. Эта дамочка обладает удивительной способностью излучать властность, которой она на самом деле не обладает.
– Миссис Джонсон, скажите-ка мне кое-что.
Она повернулась к нему со спокойной улыбкой. Интересно, она смотрела на свое отражение в зеркале? У нее была гладкая, без морщин, кожа с легким румянцем и веснушками, как у ребенка. Осознает ли она, сколько ей лет? У нее достаточно причин бояться его. Видит бог, она видела его в таком состоянии… о котором ему и думать не хочется. Впрочем, она всего лишь прислуга. И что это значит?
Она думала, что он на грани самоубийства.
Марвик стиснул зубы. Она – всего лишь прислуга. Но это не важно. Его раздражала ее ленивая манера двигаться, словно никто не мог удивить или испугать ее – даже он. Ее уверенность бессмысленна. Ей есть хотя бы двадцать пять лет? О чем только думал Джонз! Экономка не должна быть такой молодой! Ее волосы яркие и живые, как флаг. Вообще-то это чертовски смешно. Без сомнения, волосы крашеные.
Ему надо потолковать с Джонзом. Добраться до дна этого нелепого решения взять ее в экономки.
– Я хочу знать, – промолвил он ледяным тоном, – не могут ли служанки выполнять свои обязанности без вашего присмотра? – Она постоянно находится рядом. – Вам больше нечем заняться?
Оливия пожала плечами.
– Я счастлива потратить время на то, чтобы обеспечить комфорт для вашей светлости.
Против его желания, о котором он ей говорил. Да, он это заметил. Герцог не смог бы объяснить, почему продолжает терпеть ее. Наверное, от скуки. От извращенного удивления ее безумству. И у нее самая мягкая кожа, к какой он когда-либо прикасался.
Герцог поерзал на месте – последняя мысль пришлась ему явно не по нраву.
– Я говорю не о себе, – резко промолвил он. – Я говорю о прислуге. Если они не знают, что надо делать, и не могут обойтись без вашего присмотра, то я предлагаю вам это исправить.
Оливия с готовностью кивнула:
– Отличный план, ваша светлость. По сути, я уже начала это делать. Нормальное человеческое желание – угодить своему хозяину, верно? И я воспользовалась возможностью сделать это. – Она засияла. – Боюсь, в последнее время вам не хватало заботы.
Марвик изумленно смотрел на нее. Да как она смеет осуждать его?
Оливия наградила его еще одной очаровательной улыбкой.
Марвик нахмурился и перевел глаза на газету. Ему не нравилась ее улыбка. Пока экономка не улыбается, она кажется безобидной простушкой. Очень молодой, но с налетом интеллекта – ха! Впрочем, это впечатление слишком обманчиво и наверняка появляется из-за ее очков и странного правильного говора.
