Трейси Уоррен - Искушение поцелуем
— Нет, ее сопровождала лишь служанка, — ответил Кейд. — Но с ней проблем не возникнет.
Герцогиня кашлянула.
— Я прослежу, чтобы проблем действительно не возникло, ибо обладаю немалым влиянием в обществе. И все же не повредит объединить усилия. Семье твоей невесты необходимо приехать в Лондон, и тогда мы устроим бал в честь молодых.
— Это невозможно, — произнес Кейд.
— Не понимаю, почему…
— Прошу прощения за то, что перебиваю, ваша светлость, — тихо промолвила Мег. — Но лорд Кейд пытается вам сообщить, что моих родителей нет в живых, У меня нет родственников мужского пола, у которых ваш сын мог бы попросить моей руки, а моя престарелая двоюродная бабушка, у которой я намеревалась жить, будет только рада выдать меня замуж. Наверное, я также должна известить вас о том, что мой отец служил во флоте его королевского величества в чине адмирала, а моя мать была дочерью виконта. Родители лишили ее наследства, так как не одобрили брака с моим отцом, и с тех пор никто из родственников по материнской линии не пытался со мной связаться.
Мег перевела дыхание и сложила руки.
— Так что воспрепятствовать этому браку можете лишь вы или кто-то из членов вашей семьи. Надеюсь, вы не измените своего мнения теперь, когда узнали обо мне чуть больше.
В гостиной вновь повисла тишина. Но потом мать Кейда вышла вперед и взяла руку Мег в свою.
— Вы думаете, я изменю свое мнение? — переспросила она. — Господи, дитя мое, каким же чудовищем я должна быть, чтобы поступить подобным образом? Как давно вы потеряли родителей?
— Отец умер пять месяцев назад. А мама — пятью годами раньше.
На красивом лице герцогини отразилась печаль.
— Бедняжка! Подумать только, такая потеря в столь юном возрасте. Я скорблю вместе с вами.
— Благодарю вас, ваша светлость, — сказала Мег, вновь ощутив острый приступ вины.
Она не знала, что заставило ее высказаться столь откровенно. Возможно, ею двигало подсознательное желание заставить членов семьи Кейда усомниться в правильности его выбора и положить конец постыдной помолвке. Но вместо этого она понравилась им еще больше.
И все же Мег знала, что еще не поздно рассказать всю правду. Однако когда она набралась решимости заговорить снова, слова застряли у нее в горле. Ведь поведав истинную причину помолвки, она потеряет последнюю надежду спасти собственную репутацию.
— Мне следовало сразу понять, что вы в трауре, — продолжала тем временем герцогиня, решив, что написанное на лице Мег смятение вызвано напоминанием о смерти ее родителей. — Да и какая молодая привлекательная девушка станет носить траур больше, чем того требуют приличия? И хотя уважение к памяти родителей делает вам честь, совсем скоро вы снова сможете носить яркие нарядные платья. Уверена, ваш батюшка не стал бы возражать.
— Вы правы, ваша светлость, не стал бы.
— Хорошо. А теперь довольно церемоний. Скоро вы станете моей дочерью, так что зовите меня просто Ава. Или «мама», если хотите. И чтобы я больше не слышала обращения «ваша светлость».
— Хорошо, ваша светлость… Вернее, Ава.
Герцогиня улыбнулась:
— Раз уж мы предложили Мег снять траур, она могла бы присоединиться к Мэллори во время ее дебюта в обществе. Конечно, из Мег получится не совсем типичная дебютантка, поскольку она уже помолвлена, но пусть перед замужеством получит удовольствие от сезона.
— О, это было бы чудесно! — восторженно захлопала в ладоши Мэллори. — Я немного нервничаю из-за своего дебюта и почувствую себя гораздо лучше, если разделю радость волнения от первого появления в обществе с кем-то еще. Прошу, соглашайтесь!
Мег удивленно смотрела на сестру Кейда. Ну с какой стати она так мила? Почему все они так дружелюбны? Все, кроме старшего брата Кейда, который не произнес ни слова с того самого момента, как они объявили о своей помолвке.
Повернувшись к Мэллори, Мег кивнула:
— Если вы уверены, что вам это не в тягость, я с удовольствием приму ваше предложение.
— Прошу прощения, моя дорогая, — вновь вступила в разговор вдова. — Я заболталась и совершенно забыла о том, что вы, должно быть, очень устали с дороги. Идемте, я покажу вам вашу комнату. Наверняка ее уже приготовили.
— Спасибо, — поблагодарила Мег хозяйку дома. — Это очень кстати.
— Кейд, — герцогиня повернулась к сыну, — а ты займешь свою комнату.
— Конечно, — был ответ.
Свою комнату? Означало ли это, что Кейд тоже будет жить здесь? Мег предполагала, что у него в городе есть отдельные апартаменты. Мурашки пробежали у нее по спине при мысли о том, что Кейд будет находиться в одном доме с ней. Только вот как далеко друг от друга расположены их комнаты?
— Ну, если приветствия закончены, — подал наконец голос герцог, — я хотел бы поговорить с Кейдом.
Мег заметила, как братья обменялись весьма красноречивыми взглядами, и это насторожило и обеспокоило ее. А потом брат Кейда повернулся и подошел к ней.
— Мисс Эмберли… — произнес он, останавливаясь перед девушкой. — Мег, если вы позволите так вас называть. Примите мои поздравления с грядущим бракосочетанием. Добро пожаловать в семью.
В какое-то мгновение Мег показалось, что она заметила в голубых глазах Эдварда насмешку. Но потом он моргнул, и видение исчезло.
— Благодарю вас, ваша светлость, — ответила она. — Вы очень добры.
Герцог улыбнулся — его красивая улыбка снова напомнила Мег Кейда, — но не произнес больше ни слова.
Спустя мгновение Мэллори подхватила гостью под руку и увлекла ее к двери, на ходу описывая новое платье, которое шили для ее выхода в свет. Снисходительно посмотрев на девушек, герцогиня тоже отправилась по своим делам.
Спустя десять минут Кейд уже сидел в удобном кожаном кресле, стоявшем перед камином в кабинете Эдварда. Облегченно вздохнув, он вытянул перед собой ноги, с наслаждением, погрузившись в особенную атмосферу этой комнаты. Запах кожи, чернил и писчей бумаги затейливо перемешивался со сладковатым ароматом бренди, который его брат разливал в красивые бокалы из тонкого итальянского стекла.
Подойдя к креслу, Эдвард подал брату один из бокалов. Благодарно кивнув, Кейд пригубил восхитительный напиток.
— Французский? — спросил он.
— Иначе и быть не может, — ответил Эдвард, опускаясь в другое кресло.
Губы Кейда изогнулись в усмешке, хотя он предпочел не спрашивать, откуда в винном погребе его брата взялся контрабандный бренди. Эдвард мог сурово осуждать военную политику французов, но джентльмену, жившему в его душе, претила мысль об употреблении спиртного отвратительного качества.
