Джоанна Линдсей - Любовь и ветер
В тот день они ехали без остановки, только напоили лошадей. Было поздно, когда наконец добрались до заливчика, где Джесси решила устроить привал. Солнце село, а луна еще только собиралась появиться на небосводе. Джесси собрала сучьев для костра и разожгла его Прежде, чем Чейз расседлал лошадь.
У Чейза не было другого выбора, кроме как подчиниться девушке. Ему и в голову не пришло просить ее остановиться раньше, когда он уже почти лишился сил. Поединок с индейцем стал для него тяжелым испытанием.
Его раны кровоточили, хотя индианка смазала их, перевязала, пока в то утро он ждал Джесси. Но из пореза на боку снова сочилась кровь и рубашка намокла. Рану надо было перевязать. Но он слишком устал, чтобы заняться этим. О, если бы он уже почистил лошадь!
— Садись, пока не свалился, — скомандовала Джесси у него за спиной. — В конце концов, если ты так устал, сказал бы раньше.
Он не знал, что она тоже наблюдала за ним.
— Я не хотел тебя беспокоить, — нерешительно проговорил Чейз.
Она вздохнула и, нарвав травы, вместо него вытерла Голден Рода.
— Возле костра есть еда, Чейз. Ее дала нам сестра Белого Грома. Так что можешь перекусить.
— Я думаю, лучше немного посплю.
— Сначала ты поешь, — тихо, но твердо сказала Джесси. — Тебе понадобятся силы завтра.
Судя по ее тону, следующий день предвещал быть нелегким.
— А куда мы так спешим? — проворчал Чейз.
— Я уже говорила тебе, меня не устраивает твоя компания. Так что чем скорее доедем, тем лучше.
— Тогда я во что бы то ни стало поем. Я не могу смириться с мыслью, что несколько лишних часов, проведенных со мной, будут так неприятны тебе.
— Спасибо.
И как при ее такой враждебности они поедут дальше? Кто бы мог поверить, что еще несколько дней назад они провели ночь самой невероятной любви?
Чейз принялся разворачивать тонкую кожу, в которую была завернута еда. Он уже съел несколько кусочков мяса, когда Джесси тоже подсела к костру. Выражение ее лица было отчужденным.
— Мне больно, Джесси, — признался он.
— От чего? — Тон ее чуть смягчился.
— От раны в боку, — А рана какая?
— Я и сам не видел, — признался он. Чейз попытался высвободить левую руку из рукава жакета и стало видно', что рубашка вся пропиталась кровью. Джесси вздрогнула, и это ему было приятно. Он посмотрел ниже и увидел, что кровь испортила и его брюки.
Джесси вскочила, помогла Чейзу снять жакет и рубашку, заставила его поближе подвинуться к костру, размотала повязку и внимательно осмотрела рану.
— Нет, рана не такая уж серьезная, — пробормотала она. — Но от тряски кровь не свернулась и сочится.
Когда Джесси пошла за водой, он приподнял руку, чтобы самому взглянуть на рану. Он нашел ее достаточно серьезной. Четверть дюйма в глубину и по меньшей мере десять дюймов в длину. А Джесси не брезглива, подумал он.
Она вернулась, осторожно промыла рану, Чейз смотрел, как у нее на лбу собрались морщинки от сосредоточенности, она даже прикусила нижнюю губу… Она была так близко от него, что он невольно стал думать о том, о чем совсем не следовало.
Джесси перевязала рану старой повязкой.
— У тебя есть еще рубашка? Я эту постираю. — Девушка посмотрела на Чейза вопросительно.
— У меня в сумке, под седлом. А может, ты брюки тоже постираешь?
— Они тебе пригодятся, ночь будет холодная.
— Все, что мне нужно, — одеяло и горячая женщина.
— Одеяло ты получишь.
Чейз улыбнулся, когда она бросила ему чистую рубашку и одеяло перед тем как пойти стирать. Она уже не сердится на него, и это его обрадовало.
Чейз завернулся в одеяло и пытался справиться с рубашкой, когда вернулась Джесси. Она помогла ему застегнуть ее, надеть жакет. Он улегся, и она опустилась на колени рядом с ним, чтобы поправить одеяло. Она склонилась над Чейзом, его рука сама собой обняла ее и притянула к груди. Девушка не пыталась вырваться, было слишком поздно.
— Спасибо, — прошептал он, нежно целуя ее. Он отпустил ее и закрыл глаза. Джесси отодвинулась от него подальше, чтобы устроиться на ночь. Когда он заснул, она повернулась лицом к нему и долго смотрела, как он спит.
Глава 20
Джесси еще раз помешала бобы в горшке перед тем, как подать на стол. А Чейз уже ел горячие бисквиты и жареного кролика. На сладкое она приготовила пудинг, такой же, как делал Джеб. — с изюмом, орехами, жженым сахаром и всякими специями.
Они остановились на северном ранчо. Джесси очень торопилась доехать сюда засветло, но не вышло. Небо заволокли тучи, рано стемнело, а до хижины было добрых три часа езды.
После того удивительного поцелуя она все время старалась держаться от него подальше, но Чейз больше не делал никаких попыток к ней подступиться. Ее смущала его близость. Ей надо было отвлечься от этого.
И она кинула пробный шар.
— Где ты так хорошо научился владеть ножом: Чейз, не глядя на нее, ответил:
— В Сан-Франциско. Там я познакомился со старым морским капитаном. Он научил меня нескольким приемам. Чтобы я мог постоять за себя в порту. Тот порт был не самым спокойным местом по ночам, да и днем тоже.
— А как ты там оказался?
— Я там работал несколько лет.
— И что делал?
Чейз наконец посмотрел на нее.
— Бог мой, сколько у нас сегодня вопросов! — Он улыбнулся.
— А ты против?
— Нет! Конечно, нет. Я работал в игорном доме. Там же впервые почувствовал вкус к азартным играм.
— Ты любишь азартные игры?
— Можно сказать, что да.
— Но Сан-Франциско далеко от Чикаго. А ты долго там жил до Сан-Франциско?
— Я родился в Нью-Йорке. Но, когда я был маленьким, мать привезла меня в Чикаго. Она скрывалась. Ее звали Мэри. А фамилию она сменила на Саммерз. Я не знаю, какая у нее была настоящая. — В голосе Чейза прозвучала привычная горечь, когда он говорил о матери.
— Скрывалась от кого? — нерешительно спросила Джесси.
— Дело в том, что я — внебрачный ребенок, — сообщил он спокойно. — А она не могла вынести такого позора. И мне никогда не давала об этом забыть. По ее словам, отец не хотел знать ни ее, ни меня. Иногда я терялся в догадках: когда она напивалась, она что-то болтала. А потом, на трезвую голову, отказывалась от всего. Она как-то призналась, что не видела моего отца после того, как узнала, что беременна.
— И ты думаешь, твой отец о тебе понятия не имеет?
— Вполне возможно, — ответил Чейз. — Вот это я и хочу когда-нибудь узнать. Ну так вот, она приехала в Чикаго со мной, открыла швейную мастерскую. Дела пошли неплохо. Там-то она и встретила Юинга. Мне было десять лет, когда он начал водить своих любовниц наряжаться к матери. Вообще-то он искал приличную женщину с ребенком. И вдова Саммерз идеально подходила для этого. Мать Юинга не любила. И нам не нужны были его деньги. Мы и так жили довольно сносно. Но мать притворялась, что любит. В общем-то ее можно было понять: ей очень хотелось роскоши, а он мог ее дать.
