Джулия Берд - Леди и Волк
Было заметно, что никто давно не обрабатывал земли. Небольшие поля, окружающие каменную крепость, не были убраны. То там, то здесь торчали из-под снега ломкие ячменные стебли. Остался лишь сад около поместья. Но и он выглядел сейчас уныло. Очевидно, такое запустение наступило во времена чумы. Поместье казалось безлюдным, но одна пожилая пара все же показалась на крыльце, склонив головы в гостеприимном приветствии.
Пока старики торопились навстречу господам, Стефан спешился сам и помог спуститься с лошади девушке. Ее волосы упали ему на лицо, обдавая ароматом духов.
— Розовая вода, — прошептал он Кэтрин на ушко. — Вы заполняете все мои чувства, Кэтрин.
Девушка дрожала, мечтая задержать и продлить это мгновение, она жаждала нежности и силы, исходящей от Стефана. Тепло его широкой груди было таким успокаивающим, что ей не хотелось от него отрываться.
— Сэр Гай, — сказал старик, подойдя ближе.
Стефан повернулся к ним с теплой улыбкой.
— Джон! Элизабет!
Седовласый Джон спешил к ним через сугробы, откинув капюшон, словно и не чувствовал мороза. Щеки его покрылись ярким румянцем, волосы топорщились на лбу, подобно клочкам редкого веника, а на груди развевалась густая борода.
— Как мы рады вас видеть! — приговаривал он, шагая через сугробы.
Стефан прижал к груди старика и его милую жену, а затем, немного отстранившись, с нежностью оглядел стариков.
— Я знал, что вы здесь. В детстве не проходило и дня, чтобы Джон и Элизабет не встречали меня вкусным пирогом и добрым словом. — Он взглянул на пожилых людей. — Я привез свою будущую жену, Кэтрин Гилберт. Если, конечно же, она захочет выйти за меня замуж.
Не замечая сарказма, Кэтрин кивнула и пожала протянутые руки женщины. Добросердечность и приветливость стариков была искренней, и девушка с чувством произнесла:
— Я очень рада познакомиться с вами.
— Мы всегда были не более чем слугами для нашего хозяина, миледи, — сказала Элизабет. — Но сэр Гай относился к нам, как к ровне, и мы считали его своим сыном. Наши сердца всегда открыты для него и его гостей.
— Ваш отец — замечательный человек, миледи, — говорил между тем Джон, распахивая перед ними дверь теплого дома.
Кэтрин в изумлении вскинула на него глаза.
— Откуда вы знаете моего отца? — спросила девушка, снимая плащ.
В углу комнаты большой дружелюбный очаг обещал тепло и уют. Мечтая согреться, Кэтрин поспешила к нему.
— У лорда Гилберта были общие дела с моим хозяином сэром Чарльзом, которого, как и многих, унесла смерть, — опечаленно рассказывал Джон. — За одну неделю чума убила его жену и дочь. Это были страшные времена, Стефан. Мы ничего не могли поделать, чтобы спасти их… Я до сих пор не могу забыть тот ужас, что принесла с собой чума… — Старик обречено уронил на руки седую голову. Но грустные воспоминания ненадолго отвлекли его. Мгновение спустя он улыбнулся, обнажив почти беззубый рот, и добавил: — Хорошо, что все это осталось в прошлом.
— Не вини себя, — подбодрил его Стефан, похлопав по плечу, — теперь, когда хозяев нет, Джон, ты можешь начать новую жизнь и распоряжаться ею по своему усмотрению.
— Нет, Стефан, эта земля будет моею лишь до тех пор, пока ею не заинтересуется твой брат или церковь. — Джон нахмурился и покачал головой. — Их не волнуют заботы простых людей и их жизни, они готовы захватить все.
— Эта земля будет принадлежать вам столько, сколько это будет угодно Кэтрин. Когда состоится наша свадьба, это поместье станет ее собственностью, — сказал Стефан. — И ей понадобится защита, если я паду от руки Марлоу.
Кэтрин ошеломлено глядела на него. Она и не предполагала, насколько далеко зашла вражда между братьями.
— Это хороший подарок, — вымученно улыбнулась она, — но сейчас он мне не нужен.
— Пока не нужен, — сказал Стефан и обратился к Джону. — Очень многое изменилось в Блэкморе. Я думаю, ты не узнал бы замок. Теперь в нем царят коварство и ненависть.
— Но я надеюсь, мой сын служит вам верой и правдой. — В голосе старика послышалось беспокойство.
Стефан улыбнулся, ободряюще хлопнув Джона по плечу.
— Не волнуйтесь, ваш сын здоров и полон сил. Я очень доволен, что среди моих людей есть такие, как Гиль.
— Ну, хватит о делах! — повелительным тоном сказала Элизабет. — Что вы как две старые вороны! Пойдемте лучше на кухню, утолим жажду и голод!
И они направились к столу, где кувшины пива и медового напитка дожидались гостей. Недалеко от стола пылал яркий очаг.
Кэтрин села рядом со Стефаном. Тепло, уют и близость любимого человека согревали ей душу, и на мгновение девушке показалось, что она находится в Шелби. Там, в кухне отчего дома, она могла бесконечно слушать болтовню милых кухарок, пока мать не находила ее и не вытаскивала оттуда.
По кухне разносился аппетитный запах зажаренного в очаге жирного гуся. Свежеиспеченный душистый хлеб был разделен на куски и лежал на столе вместе с сыром. Все говорило за то, что старики ждали и готовились к приезду дорогого гостя.
— Я смотрю, Джеффри успел предупредить вас о нашем приезде, — сказал Стефан, — или ты нагадала это на чайных листьях, Элизабет?
Женщина рассмеялась и поднялась, чтобы поправить в очаге поленья.
— Джеффри уже давно уехал. А я вовсе не колдунья, чтобы предсказывать будущее, и занимаюсь лишь лечебными травами.
— Замолчи, женщина, — тихо сказал Джон и украдкой взглянул на Стефана. — Не стоит распространяться о подобных вещах.
— Вы не должны бояться меня, Джон. Я знаю, что Элизабет не ведьма. Она — целительница, — заверил старика Стефан.
— Вас я не боюсь, но всегда найдутся такие, кто осудит женщину и назовет ее травы колдовским зельем. Многих сжигали за это на костре. Церкви ничего не стоит отправить в ад женщину, которая полагается на здравый смысл, а не взывает к смирению, как это делают священники.
— Церковь не накажет хорошую женщину, — возразила Кэтрин. — Бог учит нас справедливости и милосердию. Он простил Марию Магдалину и, конечно же, не осудил бы добрую целительницу.
— Мы говорим не о Боге, Кэйт, — ответил Стефан. Намазав толстый слой козьего масла на кусок хлеба, он целиком отправил его в рот. Все терпеливо ждали, когда он прожует и закончит свою мысль. Проглотив последний кусок, он продолжил: — Бояться надо священников, которые называют себя слугами Господа.
— Вы, конечно же, не подвергаете сомнению благочестие тех, кто посвящает свою жизнь Богу, — сказала девушка. Внезапно она с ужасом подумала, что Стефан никогда не верил ни в Бога, ни в Церковь. Сама она была не столь грешна перед Господом, чтобы ее не пустили в женский монастырь, но брак с человеком неверующим, казалось ей, мог стать роковым для души Джорджа.
