Георг Борн - Султан и его гарем
– И ты не догнала лодку с ребенком?
– Мы еще видели ее, когда нас отнесло уже далеко от башни Леандра. Вдали стоял на якоре большой корабль. Каикджи упал на дно лодки и стал молиться. Я понимала, что нам не догнать лодку с ребенком, увидела еще раз, как мелькнула вдали беленькая рубашка мальчика, затем все исчезло…
– Ты думаешь, что лодка потонула?
– Я больше ничего не видела! Я больше ничего не знаю! Лодочник снова схватился за весла и начал бороться с ветром и течением, а не то нас также унесло бы в открытое море. Наконец каикджи удалось пристать к берегу.
– А бедный ребенок уплыл в открытое море?
– Он, наверно, нашел смерть в волнах. Часто по ночам мне слышится его жалобный голос, и я нигде не нахожу покоя.
– Горе той, которая приговорила к смерти невинного ребенка! – сказала Сирра.
– Молчи! Что можешь ты сделать? – проговорила садовница, с испугом оглядываясь кругом. – Если кто-нибудь услышит тебя, то мы обе погибли!
– Я не боюсь, Амина. Принцесса не уйдет от наказания! А мальчик погиб, – печально сказала Сирра, и глаза ее наполнились слезами. Машинально, сама того не замечая, прошла она на берег, около которого потонул бедный ребенок.
Вблизи стояло несколько кораблей, готовившихся к отплытию. Издали быстро приближался красивый корабль.
Сирра могла ясно различить стоявшего на мостике капитана. Почему-то она решила, что должна дождаться на берегу этого корабля.
Между тем он подошел совсем близко и спустил паруса, чтобы осторожно войти в гавань и бросить якорь у берега.
На корабле играл маленький ребенок. Сирра невольно вздрогнула при его виде; корабль быстро проплыл мимо.
Она не могла забыть ребенка, хотя, конечно, у капитана могло быть свое семейство; но Сирра решила сама убедиться в этом.
Она подошла к группе матросов, стоявших на берегу, чтобы расспросить их про корабль, прошедший мимо, но матросы начали насмехаться над ее безобразием; только один из них, у которого была сестра-урод, почувствовал сострадание к несчастной Сирре и обратился к ней с вопросом, чего ей надо.
– Видел ты корабль, который сейчас прошел мимо? – спросила Сирра.
– Ты спрашиваешь про бриг из Родосто?
– Я спрашиваю про корабль, который вошел сейчас в гавань.
– Да, это был бриг капитана Хиссара из Родосто.
– Так, значит, капитана зовут Хиссар?
– А его корабль «Хассабалах».
– Ты знаешь капитана?
– Я служил прежде у его брата.
– Женат ли Хиссар, и возит ли он на корабле свое семейство? – спросила Сирра.
– Нет, Хиссар живет один, он не любит женщин.
Сирра вздрогнула. Если у капитана нет семейства, то как попал к нему на корабль ребенок?
– Благодарю тебя, – сказала она и в то же время твердо решила разыскать капитана Хиссара, что было легко сделать теперь, когда она знала название судна и имя капитана. Какой-то внутренний голос говорил ей, что ребенок на корабле не случайно.
Был уже вечер, когда Сирра добралась до того места, где останавливались прибывшие корабли.
Но сколько она ни расспрашивала, никто не мог указать ей бриг «Хассабалах».
Тогда она села в лодку и велела разыскивать корабль, так как обыкновенно лодочники знали все суда.
– Из Родосто все останавливаются по ту сторону, у большого моста, – сказал каикджи.
– Так вези меня туда!
Лодка поплыла, и вскоре они подъехали к мосту через Золотой Рог, соединяющему Стамбул с Галатой и Перой.
Каикджи обратился с расспросами, где стоит «Хассабалах» из Родосто, и ему указали место. Вскоре Сирра поднималась на палубу корабля.
Матросы были, вероятно, отпущены на берег, потому что на палубе был только сам капитан Хиссар и рулевой.
Капитан с удивлением и недовольством глядел на взошедшее на палубу уродливое существо; что касается рулевого, то, казалось, он принял Сирру за какое-то явление с того света. Но капитан Хиссар, очевидно, не верил в привидения, потому что прямо пошел навстречу Сирре.
– Кто ты? – спросил он.
– Люди зовут меня Черным гномом, капитан Хиссар, – отвечала Сирра.
– Откуда ты меня знаешь? – спросил с удивлением капитан, пристально глядя на уродливое создание и думая, что несчастная хочет просить милостыню.
– Ты капитан брига под названием «Хассабалах», не так ли? – продолжала Сирра.
Хиссар, сделавший удачный рейс, почувствовал сострадание к несчастной, хотя часто вообще бывал резок и груб. Но под этой резкостью скрывалось доброе сердце. Он вынул несколько пиастров и подал Черному гному.
Сирра отрицательно покачала головой.
– Я не прошу милостыни, капитан. Оставь у себя свои деньги, они нужнее тебе, чем мне, – сказала она. – Я пришла спросить тебя, нет ли у тебя на корабле ребенка?
– Ребенка? Да, есть!
– Маленький мальчик?
– Да, мальчик!
– Это твой сын, капитан?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Я ищу одного ребенка!
– Ты ищешь ребенка? Не думаю, чтобы ты могла произвести на свет дитя!
Эти слова были резки, почти грубы.
– Я ищу не своего ребенка… Но на мое попечение был отдан один маленький мальчик, которого у меня украли несколько недель тому назад.
– Почему же ты думаешь, что находящийся у меня ребенок именно тот, которого ты ищешь? – спросил Хиссар.
– Я сейчас объясню тебе это, капитан. Та, которая из ненависти велела украсть ребенка, приказала своей прислужнице убить его. Но прислужница не в состоянии была умертвить ребенка, а ослушаться тоже не могла, и поэтому она положила его в лодку, которую отвязала от берега.
– В лодку?
– Да, капитан! Она поручила Аллаху спасти дитя.
– А когда это было?
– Несколько недель тому назад, в одну бурную ночь!
– Хм! Это похоже! – пробормотал капитан.
– Как… говори… сжалься, капитан…
– В одну бурную ночь я спас ребенка из лодки, плывшей по течению в открытое море!
– Ты спас его! – вскричала Сирра и упала на колени от радости и волнения: – О, Аллах добр и сострадателен! Ты спас ребенка!
– В одну бурную ночь, когда мы, как сегодня, подходили к Стамбулу, рулевой увидел на некотором расстоянии лодку, в которой было что-то белое…
– Это так! Это был ребенок Реции!
– Затем мы услышали жалобный детский голос, – продолжал Хиссар, – но мы сами были в опасности, и матросы не хотели рисковать. Тогда я сам сел в лодку, счастливо добрался до ребенка, схватил его и перетащил к себе в лодку. Нам счастливо, хотя с опасностью для жизни, удалось добраться обратно до своего «Хассабалаха». Я взял ребенка на руки, и он прижался мне.
– Благодарю тебя! Благодарю за его спасение!
