Дон Мактавиш - Скандальная дуэль
Дженна облегченно вздохнула. Она смотрела в проницательные глаза сидящего напротив мужчины и стремилась рассказать ему все. Изпарка донесся крик павлина. Приехав в Кевернвуд-Холл, Дженна часто их слышала, но ни разу не видела этих птиц. От этого тоскливого, жалобного звука, похожего на плач, ее искрящееся радостью настроение внезапно исчезло.
– Что-то не так, дорогая? – нахмурился викарий.
Дженна заколебалась. Да, совершенно не так, ей хотелось ответить откровенностью на откровенность и снять груз с души, как это сделал он. Но сначала надо кое-что выяснить.
– Когда исповедуются англиканскому викарию, он также соблюдает тайну исповеди, как католик? – спросила она.
– Значит, вы не воцерковлены, – сказал он, отвечая на его собственный невысказанный вопрос.
Слишком поздно поняв свою ошибку, Дженна опустила глаза, горячая кровь прилила к щекам. Какая она глупая! Не надо было задавать этот вопрос. Теперь он сочтет ее язычницей.
– Я получила довольно отрывочное религиозное образование, Роберт, – ровно ответила Дженна, изображая уверенность, которой не испытывала. – Когда отец был жив… все было по-другому. – Ее голос затих, и она принялась изучать свое отражение в янтарном чае.
– Саймон говорил мне, что вы недавно сняли траур, – мягко сказал Нэст.
– Да, это правда.
– Я ужасно сожалею о вашей потере. Вам не тяжело говорить об этом?
Дженна покачала головой. Если бы он понял, что вывело ее в ту ночь на Ламорна-роуд, он не стал бы судить ее слишком строго.
– Мой отец возвращался из Труро, когда разбойник нагнал карету и заставил его выйти, – начала она, потянувшись за пустой чашкой гостя, чтобы налить ему чаю. – У отца было больное сердце, – продолжала Дженна, передавая чашку. – Он болел долгие годы. Отец… сопротивлялся, и разбойник отобрал у него пистолет, ударил им, ограбил и… бросил окровавленного на дороге.
– Когда это случилось?
– Год назад, в феврале, – сказала, она, вдруг задрожав.
– Не продолжайте, дорогая. Вас это расстраивает.
– Нет, – настаивала Дженна. – Я не говорила об этом с тех пор, и мне нужно выговориться, если позволите.
Хотя викарий кивнул, казалось, ему сделалось неловко. Его янтарные глаза потемнели от беспокойства.
– Хорошо, только не расстраивайтесь, – уступил он.
– Лайонел, наш кучер, положил отца в карету и привез домой. Мы сразу послали за доктором, но ночью у отца случился приступ, и он умер во сне.
– Он приходил в сознание… описал разбойника?
Дженна хотела рассказать викарию о том, что совершила. Ей нужно облегчить душу и получить прощение прежде, чем она посмеет открыться Саймону. Признание вертелось: у нее на кончике языка, но Дженна не могла заставить себя произнести ни слова. Ее тайна ужасна, а знакомство с викарием слишком кратко. Слезы выступили у нее на глазах, и она заморгала, отгоняя их.
– Лайонел хорошо его разглядел, – продолжала она. – Он сказал, что разбойник похож на того, кого прозвали Ястребом. От стражников, конечно, не было никакого толку. Мне не нужно вам говорить, каким обманом оборачивается закон, когда с ним столкнешься. Разбойники платят стражникам, чтобы те присматривали за другими дорогами, в то время когда они грабят невинных путешественников. Это позор! В Лондоне есть констебли, сыщики с Боу-стрит и судьи, чтобы навести порядок, но здесь…
– Ваш кучер был уверен? – перебил викарий. – Насколько я знаю, Ястреб никогда не причиняет вреда. У него репутация разбойника-джентльмена. Он охотится на богатых, грабит, но не убивает. По крайней мере, я никогда не слышал об этом. Он здесь местная достопримечательность, о нем легенды ходят.
– По описанию Лайонела этот человек выглядел также, как Саймон на маскараде в Мурхейвеи-Мэноре, если бы не волосы, – ответила Дженна. – Волосы у него были короткие, не как у Саймона. У него не было косички.
– Нарядиться в этот костюм было откровенной глупостью. Я так ему и сказал.
– Саймон не совершил ошибки, Роберт. Это был бал-маскарад. Саймон не мог знать о моем отце.
– Вы уже… рассказали все это Саймону… что ваш отец стал жертвой Ястреба? – запинаясь, спросил викарий.
– Нет… не совсем. В Мурхейвен-Мэноре лорд Эклстон сказал ему, что отец погиб в результате грабежа на дороге, но не входил в подробности перед собравшимися из уважения ко мне. С тех пор события развивались так стремительно, что у меня не было возможности обсудить это с Саймоном.
– Знаете, вы должны это сделать. Вам это нужно… говорят, признание облегчает душу. Кстати, мы отклонились от темы. Вы спрашивали меня об исповеди. Почему? Вы хотели… в чем-то признаться?
Дженна смотрела на него поверх чашки. «Да, да», – молча кричала она, но слова не шли.
– Нет… Я просто… полюбопытствовала, – пробормотала она.
– Что ж, я отвечу на ваш вопрос. Мы связаны таким же обетом. Тайна исповеди священна. И если вам нужно будет с кем-то поговорить, надеюсь, вы без смущения пошлете за мной. Я искренне так думаю, Дженна.
– Спасибо, полагаю, вы правы. Мне нужно сказать Саймону. Пожалуйста, сохраните в тайне мой рассказ о Ястребе. Я сама Саймону расскажу.
– Конечно, дорогая, – ответил викарий. – Что касается свадьбы, Саймон хочет отказаться от оглашения имен вступающих в брак и жениться по специальной лицензии. Он сделает то, что хочет, но, поскольку дела задержат его в Лондоне еще недели на три, я собираюсь объявить имена вступающих в брак. Из-за специальной лицензии в этом нет необходимости, но мне будет приятно это сделать, и я себе это позволю.
– Три недели? – Дженна была удручена.
– Он покупает военный патент для Криспина и готовится вывезти в свет Эвелин. Бал состоится после вашей свадьбы, – сказал викарий. – Вам придется в этом поучаствовать. Саймону больше не к кому обратиться.
– С удовольствием… – ответила Дженна, пытаясь изобразить энтузиазм.
– Прекрасно! Саймон будет рад. – Викарий отложил салфетку и наклонил голову. Дженне стало ясно, что нечего и пытаться скрыть что-нибудь от этих проницательных янтарных глаз. – Вы ведь действительно его очень любите? – заметил он.
– Да, Роберт, люблю.
– Тогда поговорите с ним, Дженна. И если почувствуете потребность побеседовать о чем-нибудь со мной, пожалуйста, не колеблитесь, дорогая.
Глава 10
За три долгие тоскливые недели викарий не раз заезжал в Кевернвуд-Холл. Дженна была благодарна ему за компанию, веселый добрый нрав Нэста помогал ей сносить тоску по Саймону. Один раз она сама послала за викарием, когда к концу первой недели приехал поверенный Саймона, Один Уикем, чтобы подготовить брачное соглашение.
