Анри де Ренье - Полуночная свадьба
Предсказания де Бокенкура довольно сильно пугали г-на де Гангсдорфа, который дорожил своими деньгами, хотя гораздо менее, чем своими вещицами. Не беда, если ему оставят только кусок хлеба, лишь бы ему позволили есть его в обществе его милых стекляшек. Он по-настоящему боялся только за них, но считал, что все-таки нужны очень великие потрясения, чтобы они могли отозваться в отдаленном Мурано, где дожидались его любимые вещицы, радужные и прозрачные, среди молчания гладких и сонных вод. Он часто думал, что для полноты счастья ему не хватало только любви. Но при таких словах г-на де Бокенкура любовь в Париже его пугала.
— Вам следовало бы жениться, г-н де Гангсдорф, — улыбнулась г-жа де Бокенкур, угадав его мысли, прибавляя несколько неуверенных мазков к цветку, который она воспроизводила на холсте.
Г-н де Бокенкур, стоявший возле своей невестки, бесцеремонно положил свою руку на ее прекрасные плечи.
— Не правда ли, г-н де Гангсдорф, как хороша женщина с такой шеей?
Г-н де Гангсдорф несколько раз сам возвращался мыслью к словам г-жи де Бокенкур. До сих пор он никогда не думал о женитьбе, потому что никто при нем не говорил о ней. Его наружность, характер и образ жизни застраховывали его, если можно так выразиться, от брачных планов. Он почувствовал себя польщенным заботливостью г-жи де Бокенкур. Он даже подумал, не следует ли истолковывать ее слова как косвенное поощрение к ухаживанию за ней. Женитьба на г-же де Бокенкур с ее упругим и белым телом представлялась ему завидной. Поэтому он вновь заговорил о браке в следующий раз, как ее увидел. Она ответила, что не забыла о данном ему совете, но что найти для него подходящую жену — дело нелегкое, поскольку он не блистал ни красотой, ни фигурой. Г-н де Гангсдорф поглядел на свои желтые гетры, вздохнул и пролепетал:
— Но зато я богат.
Г-жа де Бокенкур воспользовалась его признанием, чтобы склонить его жениться на девушке без состояния. Значит, решил он, дело шло не о ней самой. Она думала только о его интересах. Слегка разочарованный, он все же испытывал к ней благодарность. Толстый Бокенкур поддержал невестку своим красноречием. Богатство! Да кто из нас останется завтра богатым при данном ходе вещей и обороте, который принимают события? Главное, иметь возле себя преданную жену, которая могла бы довольствоваться немногим. К тому же богатство и красота редко встречаются вместе, а красота — вещь редкая, человек не имеет власти над ней, и ей не страшны социальные революции. Г-н де Гангсдорф слушал внимательно и, казалось, внял убеждениям Бокенкуров.
Когда г-н де Серпиньи узнал о задуманном г-жой де Бокенкур, он произнес:
— Девица де Клере — разумная и достойная уважения особа, заслуживающая лучшего, чем ее теперешнее положение. Я буду счастлив, дорогая кузина, содействовать успеху вашего плана.
— Благодарю вас, Жак. Как вы добры! В таком случае я могу привезти сюда к вам г-на де Гангсдорфа послезавтра?
— Да, тем более что я заканчиваю при помощи моего мастера Вильрейля вещь, которая должна вам понравиться.
— Вы по-прежнему довольны им?
— Да, он очень смышлен и, если им хорошо руководить, может быть полезен.
— Он меня немного пугает, ваш Вильрейль, с его горящими глазами и всклокоченной головой.
Покинув мастерскую де Серпиньи, расположенную в конце так любимого ею лувесьенского парка, где помещалось ее имение, купленное для нее ее деверем еще при жизни ее мужа, она вздохнула. День стоял ясный и теплый. Деревья вырисовывались на нежном небе. Г-жа де Бокенкур за последние месяцы проявляла нервозность. Легкий ветерок ласкал ей губы и веки. Она чувствовала их отяжелевшими, давящими. Она на минуту закрыла глаза. Потом поднялась и направилась к ожидавшей ее карете.
Два дня спустя после посещения мастерской де Серпиньи г-жа де Бокенкур вновь подъехала к нему через парк уже с г-ном де Гангсдорфом. Г-жа де Бокенкур пошла вперед. Двое мужчин, беседуя, следовали за ней, как вдруг она остановилась и сказала г-ну де Гангсдорфу:
— Знаете ли, барон, мне кажется, я разрешила вашу задачу. Впрочем, я и забыла, ведь вы, Жак, не знаете, в чем дело! Я задумала женить г-на де Гангсдорфа.
Г-н де Гангсдорф изобразил глупый, растерянный вид. Он ожидал от Серпиньи презрительного взгляда, однако Серпиньи любезно ему улыбнулся и одобрительно кивнул головой.
— Да, — небрежно продолжала г-жа де Бокенкур, — я хочу его женить; довольно ему вести беспутную жизнь; пора уже остепениться. Я нашла для него особу, которая великолепно ему подходит. Очаровательная девушка, сирота двадцати четырех лет.
Г-н де Гангсдорф покраснел как от намека на свои подвиги холостяка, так и от нарисованного г-жою де Бокенкур образа будущей г-жи де Гангсдорф.
— Как ее имя? — спросил Серпиньи. — Мне кажется, я ее знаю.
Он сел на скамейку рядом с г-жой де Бокенкур, которая наклонилась к его уху. Г-н де Серпиньи изобразил восхищение.
— Я так и думал… Г-н де Гангсдорф, просто замечательный выбор.
Гангсдорф стоял перед ними, обрывая листья с дерева, и вид у него был взволнованный и скромный. Достоинства невесты, о которых продолжала говорить г-жа де Бокенкур, его встревожили. Наконец, он смущенно произнес:
— Все хорошо, и я согласен, но как барышня примирится с моими дочерьми?
Дочерьми он называл свои стекляшки в муранском доме, наполнявшем его своей сверкающей и хрупкой молодостью. Тонкие и толстые, грузные и стройные, высокие и низенькие, каждая из них имела для него свой рост и лицо.
— Мой дорогой Гангсдорф, — авторитетно заявил г-н де Серпиньи, — она проникнется к вашим дочерям материнской заботой и привязанностью. У вас рассеется всякое сомнение, когда вы узнаете ее имя. Ее зовут Франсуаза де Клере, происходящая по прямой линии от нашего знаменитого и дорогого стекольщика, Гектора де Клере, из изделий которого у вас имеется три великолепные бутылки и эмалевое блюдо. Союз с такой волшебной особой — просто божеское провидение, дорогой мой. Вам недоставало феи в вашем стеклянном царстве. Вот она. Г-жа де Бокенкур нашла ее для вас.
Добрый Гангсдорф широко раскрыл глаза и всплеснул руками от восторга.
— Ах, как очаровательно, оригинально вы придумали, нечто единственное в своем роде! Но а что девица де Клере?..
И из его мягких ухоженных рук упали на землю маленькие зеленые листочки, которые он мял пальцами от смущения.
Между тем Франсуаза де Клере из благоразумных соображений согласилась на проект г-жи де Бокенкур выдать ее замуж за г-на де Гангсдорфа, которого она не знала. Она понимала, что г-жа де Бокенкур искала способ загладить оскорбление, нанесенное ей ее деверем. Г-н де Гангсдорф, как его описала ей г-жа де Бокенкур, показался ей человеком вполне приемлемым. Без сомнения, она ничего бы сама не сделала, чтобы способствовать знакомству, но раз за нее действовали другие, она не противилась.
