Ирена Гарда - Кассандра. Пророческая бездна
– Так когда же вы, наконец, выгоните отсюда ахейцев? Я скоро окончательно превращусь в старуху, а ты все медлишь. – Она чувствовала, что пора остановиться, и не могла. – Если тебе нужен наследник, то поспеши!.. А теперь проводи меня домой, а то уже день начинает клониться к закату, а мне еще обязательно нужно найти Гектора. Кстати, ты его случайно не видел?
– Говорят, он ночевал на агоре. Ты точно собралась идти домой? Может, немного еще погуляем?
Но Кассандра была неумолима, как Мойра. За всеми хлопотами и поцелуями она забыла о старшем брате, чего еще никогда не бывало! Ругая себя последними словами, она заспешила домой, и Офрионею ничего не оставалось, как пойти за ней следом.
До Пергама оставалось совсем недалеко, когда из боковой улочки прихрамывая вышел Гектор, за которым почти бежал маленький толстый троянец, на ходу что-то чиркая стилом по навощенной табличке. Хоть опухоль на колене почти спала, но на ногу было больно наступать, и царевич старался ее беречь, здраво рассудив, что силы еще пригодятся. Хорошо бы, конечно, оказаться в постели, но разлеживаться было категорически некогда. Надо было пересчитать потери, заменить бойцам испорченное оружие, навестить раненых. В Пергаме открыли царские склады, и любой воин мог придти за новым копьем или щитом. При виде Кассандры Гектор остановился так резко, что бегущий за ним человечек чуть не налетел на своего неугомонного господина.
– Сестра! Ты сегодня прекрасно выглядишь. С чего бы это? – Бросил он выразительный взгляд на Офрионея.
Но Кассандра не поддержала веселье.
– Надо поговорить, – проговорила она быстро. – Я не задержу тебя надолго.
– Для тебя у меня всегда есть время, хотя его и мало. У тебя опять было видение?
– Да. Андромаха ничего тебе о нем не сказала?
– Нет. Мы только быстро попрощались, а сегодня у меня не было времени зайти домой.
Кассандра внимательно оглядела брата. Великие боги, как он осунулся! Лицо посерело, под глазами, все так же с любовью глядевшими на младшую сестренку, залегли черные круги.
Рядом кашлянул почувствовавший себя лишним Офрионей.
– Может быть, я пойду к своим товарищам? Не хочу вам мешать.
– Нет, останься, – протянул ему Гектор руку. – Ты мой товарищ по оружию и почти родственник. У меня нет от тебя секретов… Так что случилось, сестричка?
– Пожалуйста, не бейся с Ахиллом, – попросила она тихо, скрывая наворачивающиеся на глаза слезы.
Гектор с полуслова понял, что на самом деле хотела сказать вещунья. Улыбка сбежала с его лица, и брат испытующе посмотрел в глаза Кассандре, разом заметив и непролитую влагу, и чуть подрагивающие губы.
– Когда? – спросил он отрывисто.
– Не знаю. Но заклинаю тебя всем, что тебе дорого, не связывайся с ним! Это же не человек! Ты же сам знаешь, что его мать закалила тело сына, кладя младенца в печь Гефеста. Недаром по всему миру ходит слава о его неуязвимости. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случиться… Ты меня слышишь?
Гектор поднял отстраненно глядящие на нее глаза, и Кассандра почувствовала, что он думает о чем-то другом.
– Значит, Агамемнон все-таки уговорит Ахилла вернуться на поле боя. Представляю, что тогда тут устроит сынок Фетиды! Говорят, что он сейчас валяется на подушках в своей палатке, бренчит на форминге и лелеет свою обиду на Атрида, а с ним его любимчик Патрокл. То, что ты только что сказала, меняет все дело. Мы не можем тянуть время, ожидая, когда ахейцам надоест сидеть под Троей. Надо было дать генеральное сражение, пока они не возвели стены и не выкопали ров. Это моя вина, но я не думал… Извини, дорогая, но я должен идти.
– Но ты поклянешься мне, что не будешь драться с Ахиллом? – вцепилась она в его руку.
Зевс Громовержец, как же Гектору не хотелось расстраивать и без того обиженную судьбой сестру! Но солгать он тоже не мог.
– Клясться не буду – мало ли как все сложится на поле боя, но и искать с ним встречи не стану. Это я могу тебе пообещать. А теперь я действительно должен идти. Прощай, моя маленькая сестричка! Позаботься, пожалуйста, о жене и сыне!
Он быстро привлек ее к себе и поцеловал в щеку, а затем, отпустив, повернулся к Офрионею.
– Если не сделаешь счастливой мою сестру – в Аиде найду и голову оторву. Понял?
Засиявший кабезиец ударил кулаком правой руки по левой стороне груди.
– Клянусь!
– Ну то-то же, – рассмеялся вдруг Гектор.
Затем он махнул рукой своему спутнику, который, отойдя в сторону, терпеливо ожидал, когда царевич закончит разговор, и тот снова засеменил за своим господином.
– Я, наверно, тоже пойду, уже темнеет, – извиняющимся тоном проговорил Офрионей, ласково глядя на невесту. – Знаешь, у тебя чудесный брат, и я буду счастлив, если когда-нибудь смогу назвать его своим шурином. Ну, а если не получится, – добавил он весело, неосознанно подражая интонациям Гектора, – то вспоминай меня хотя бы иногда. И, если сможешь, не дай моему телу стать в поле добычей падальщиков. Извини, что прошу тебя об этом, но мне некого больше об этом попросить. Мои родные и моя страна слишком далеко отсюда, а товарищи почти все погибли еще вечера.
– Офрионей…
– Не плачь, Кассандра! Ты сегодня подарила мне свой поцелуй – награда, о которой я не мог даже мечтать – и мне теперь уже ничего не страшно.
Он подмигнул ей, точно мальчишка, и бодро пошагал к своему стану, где его уже ждали товарищи, а уставшая Кассандра тяжело перевела дух. И это только начало ожидавших их бед! Не слишком ли много для одной слабой женщины?
Следующий день оказался весьма удачен для троянцев. Не успели рати построится на лугу, как в войско ахейцев ударила молния и раздался такой раскат грома, что многие закаленные в боях воины присели от страха. Самое удивительное, что на небе в это время было ни облачка, и все решили, что это знамение Зевса, указывающее на то, что он на стороне троянцев.
С радостным криком сыны Трои пошли в атаку и гнали ахейцев до самого их лагеря. Стоявшие на башне зрители видели только толпы людей, но понять, где кто, было уже невозможно. Приходилось довольствоваться краткими рассказами воинов, которые либо прибегали к Приаму с каким-то донесением, либо ковыляли в город, зажимая кровоточащие раны. Много раз проскальзывал слух, что троянцы захватили вражеский лагерь и сожгли черные корабли, отчего в городе начиналось веселье, но потом выяснялось, что это ложь, и все снова впадали в уныние.
Чтобы не сойти с ума в ожидании новостей и быть поближе к центру событий, сестры собрались в геникее, отправив служанок караулить гонцов, чтобы выспрашивать у них положение дел. Как ни странно, выросшие в одном дому и рожденные одними родителями (кроме их невестки Андромахи), молодые женщины в минуту опасности вели себя совершенно по-разному. Кассандра молилась богам, чтобы гонцы не приносили вестей ни о Гекторе, ни об Офрионее, полагая, что раз известий нет, значит, они живы; Креуса либо помалкивала, либо желчно комментировала каждую новость, и было не понятно, желает ли она жизни или смерти своему Энею; Андромаха прижимала к груди Скамандрия и вздрагивала от каждого шороха; а Лаодика расспрашивала всех не о своем муже Геликаоне, а о Парисе, благо Елены с ними не было.
