Барбара Картленд - Крылатая победа
Кледра шептала коню:
— Я так скучала по тебе! Как ты, мое сокровище? Тебе хорошо здесь?
Не было никаких сомнений, что лошадь была так же рада видеть свою хозяйку.
Затем, словно вспомнив, что они не одни, Кледра сказала:
— А теперь я хочу, чтобы он поблагодарил вас, как все время пыталась это сделать я.
Она отодвинулась от коня и что-то тихо, так, что услышал только он, сказала ему.
Жеребец трижды склонил голову, затем медленно согнул копыто и опустил голову перед графом. Эта поза была частью обучения в испанской школе верховой езды.
На мгновение конь застыл, а Кледра присела перед графом в глубоком реверансе.
— Благодарим вас, — произнесла она.
Когда девушка и жеребец поднялись, граф подошел и похлопал Крылатого победителя по шее.
— Меня никогда не благодарили так красноречиво.
— Мы с папой научили его этому, когда он был совсем молодым, — объяснила Кледра.
— Я поздравляю вас, — вставил Эдди.
Кледра повернулась к нему, и снова граф заметил страх в ее глазах.
Трудно ей будет забыть, как жестоки могут быть мужчины, подумал граф.
Вот и жеребец еще долго будет нервным и беспокойным.
Эти размышления вернули его к мысли о том, что же делать с Кледрой, но он постарался пока отодвинуть ее.
— Я хочу показать вам своих лошадей, — сказал он вслух. — Может, вы попросите Крылатого победителя вернуться в стойло? Тогда я проведу вас по своим конюшням.
Вы посмотрите, как его разместили.
— Я уверена, что ему хорошо, — ответила Кледра.
Она пошла к двери стойла, а за ней двинулся и ее конь, не ожидая, когда его потянут за уздечку.
В конюшнях графа у каждой лошади был отдельный денник с деревянными переборками и металлическими решетками. Окна конюшни выходили во двор, через все здание сбоку от денников шел проход.
Кледра сразу заметила, что здесь было больше воздуха и света, чем в конюшнях ее дяди, да и сами денники были больше.
Войдя в стойло своего жеребца, она вздрогнула от ужаса, вспомнив, как избил ее дядя.
Но устыдившись, что, как ребенок, пугается того, что, к счастью, миновало, она обняла жеребца и прижалась к нему щекой.
— Тебе будет хорошо здесь, дорогой… и ты будешь в безопасности.
Она говорила шепотом, не думая, что граф может услышать ее, но он ответил:
— Обещаю вам, что его будут охранять и днем и ночью, и я распорядился, чтобы воду для лошадей ни в коем случае не оставляли снаружи их денников.
Кледра с облегчением вздохнула:
— Я знала… что вы подумаете… обо всем.
Будто желая отвлечь ее от мрачных мыслей, граф сказал совершенно другим тоном:
— Надеюсь, вы не слишком устали. Я хочу показать вам моих лошадей. Надеюсь, вы сочтете их подходящими товарищами для Крылатого победителя.
Кледра тихонько засмеялась. Этого и хотелось графу.
— Уверяю вас, он не сноб. Это я, как честолюбивая мать, хочу, чтобы у него были «достойные друзья».
Граф рассмеялся в ответ. Идя по проходу рядом с ним и рассматривая его великолепных лошадей, девушка думала, что это счастливое место.
Конюхи улыбались ей, и она инстинктивно чувствовала, что все они заботятся о лошадях не только потому, что им хорошо платят, но и потому, что искренне любят своих подопечных.
Когда они прошли через всю первую конюшню, граф сказал:
— У меня еще много коней, и я покажу их вам, но не сегодня. Нам обоим достанется от Ханны, если вы сейчас же не отправитесь отдохнуть, как обещали.
— Мне очень жаль уходить отсюда, но я так жду своего первого ужина!
— Тогда вы должны поспать хотя бы час, — предупредил ее граф.
— Я постараюсь. И благодарю вас за то, что показали мне таких великолепных лошадей… Я знаю, они такие же счастливые, как Крылатый победитель… сейчас.
С этими словами она повернулась и быстро скрылась за каменной аркой.
Пока граф и Эдди шли к дому, Эдди сказал:
— Я постарался устраниться, потому что было очевидно, что твоя протеже претендует на твое внимание. Ты снова победил, Леннокс!
Граф не ответил, и Эдди продолжал:
— Полагаю, что это объяснимо, но у меня такое чувство, что она боится меня просто потому, что я мужчина.
— Я тоже так подумал, — кивнул граф.
— Бог свидетель, это неудивительно! — заметил Эдди. — Слава Богу, что она не боится тебя.
— Я спас ее и ее коня! — коротко ответил граф.
— И сейчас только это и важно, — проговорил Эдди, занятый собственными мыслями, — но что будет потом?
Ей нужно привыкнуть общаться с другими людьми, и мужчины, бесспорно, сочтут ее чрезвычайно привлекательной.
Граф еле заметно поморщился, будто ему было неприятно обсуждать то, что касалось Кледры, даже с самым близким другом.
Но так как Эдди явно ожидал ответа, Пойнтон неохотно проговорил после заметной паузы;
— Думаю, не стоит принимать какие-то решения, пока неизвестно, что намерен предпринять Мелфорд.
— Если ты ожидаешь следующего удара, боюсь нам придется ожидать не слишком долго.
Граф ничего не ответил, но чувствовал то же самое и, поднявшись наверх, чтобы переодеться к ужину, спросил Йетса:
— Никто не видел чужих вокруг поместья? Или, может быть, кто-то расспрашивал о мисс Кледре?
Йетс покачал головой.
— Нет, милорд. Я на страже, как ваше сиятельство и велели мне, но в деревне никто чужой не появлялся. Так что я надеюсь, мы успешно замели следы.
— Сомневаюсь, — тихо, будто разговаривая сам с собой, проговорил граф.
Принимая ванну и переодеваясь, он подумал, что пока ему остается только ждать.
Число ночных дозорных в доме было удвоено, и граф приказал старшему конюху, чтобы ночью в каждой конюшне дежурил помощник конюха.
Больше он ничего не мог сделать, не возбудив подозрений, а это, по его мнению, было бы ошибкой.
И все-таки граф не мог освободиться от неприятного чувства, что сэр Уолтер непременно вторгнется в их жизнь и что он не успокоится, пока не отомстит Кледре.
Он, однако, не собирался выражать свое беспокойство вслух. Ни Йетс, ни Эдди не должны были знать, как сильно он встревожен.
Спустившись вниз, граф обнаружил, что Эдди уже ждет его в салоне. Ради Кледры в двух больших хрустальных люстрах были зажжены тонкие свечи.
Через несколько минут девушка вошла в комнату, и, глядя на нее, пока она приближалась к нему, граф думал, что платье, которое он выбрал для нее в Лондоне, было совершенной оправой для этой хрупкой красоты.
Белое, искусно расшитое жемчугом и бриллиантами, которые сверкали на нем, как капли росы, оно было украшено кружевными оборками на пышных рукавах и вокруг выреза.
Кледра двигалась с тем же достоинством и грацией, которые отличали Крылатого победителя. Подойдя к графу, она слегка присела перед ним в реверансе, а затем, словно не в состоянии скрыть свои чувства, воскликнула:
