Виктория Холт - Три короны
Герцогиня Моденская всей душой любила своих детей – четырнадцатилетнюю Марию-Беатрис и ее младшего брата Франческо, оставшихся на попечении герцогини после смерти их отца, прославленного полководца Альфонсо д'Эст. Сама Лаура Мартиноцци – близкие друзья почти никогда не называли ее полным титулом – происходила из менее известной, однако тоже довольно знатной итальянской семьи. Наделенная и умом, и силой воли, достаточными для управления ее небольшим королевством, она так же властно распоряжалась дочерью и сыном, будто в деле их воспитания руководствовалась воинскими навыками своего покойного супруга; ей очень хотелось подготовить детей к трудностям будущей жизни.
Мария-Беатрис тоже любила свою мать – поскольку не могла усомниться в полезности материнских тумаков и затрещин. Если ей по какой-либо причине не удавалось правильно произнести слова вечерней молитвы, она тотчас получала такую оплеуху, что кубарем летела через всю комнату и начисто забывала все, что прилежно учила накануне; когда в постные дни ей давали луковый суп – блюдо, вызывающее у нее отвращение, – она самоотверженно поглощала содержимое ненавистной тарелки, поскольку мать говорила, что именно в этом состоял ее религиозный долг. В раннем детстве она боялась трубочистов – низкорослые, перепачканные в саже, они представлялись ей злыми гоблинами из страшной сказки; узнав об этом, герцогиня долгое время заставляла дочь проходить по пустующим анфиладам дворца, где в одной из комнат ее поджидали спрятавшиеся трубочисты. Увидев девочку, они выбегали из укрытий, а ей полагалось остановиться и спокойным тоном попросить их уступить ей дорогу – чтобы в конце концов научиться преодолевать свои суеверные страхи. Ее младший брат страдал малокровием из-за слишком усердного чтения книг, и врачи советовали ему чаще бывать на свежем воздухе. «Шляться с деревенскими мальчишками? Лучше я потеряю сына, чем выращу недоучку», – отвечала в таких случаях герцогиня.
Столь суровых родителей в Италии было не много – но при всем при том дети уважали и любили ее. Сантименты в их семье не допускались – практиковались лишь строгость и дисциплина; однако большую часть дня герцогиня проводила не где-нибудь, а с Марией-Беатрис и Франческо; она следила за их успеванием, всегда сидела с ними за обеденным столом, и они не представляли своей жизни без нее. Для них она была суровым, но надежным ангелом-хранителем.
Когда Марии-Беатрис исполнилось девять лет, герцогиня решила отдать ее в женский монастырь, на воспитание. В монастыре девочка впервые встретила свою тетю, родившуюся на пятнадцать лет раньше нее и теперь приставленную к ней в качестве наставницы, – с того момента жизнь Марии-Беатрис расцвела новыми красками. Не привыкшую к душевному теплу и ласке, ее приятно удивила отзывчивость тети; она по-прежнему любила и почитала мать, однако не менее сильные чувства испытывала к тете и ее духовным сестрам. Если теперь она допускала какую-нибудь ошибку, никто не бил ее, не порол розгами, не таскал за волосы; ее даже не заставляли есть отвратительный луковый суп – словом, жизнь в монастыре выгодно отличалась от нелегких домашних будней, а потому Мария-Беатрис решила постричься в монахини и никогда не покидать своей гостеприимной обители.
Таково было положение дел, как вдруг однажды утром ее вызвали в герцогский дворец.
Мать приняла ее намного теплее, чем обычно, и Мария-Беатрис поняла, что герцогиня довольна ею.
– Садись, дочь моя, – сказала герцогиня. – У меня есть для тебя новость – я считаю ее превосходной и думаю, что ты согласишься со мной.
– Я слушаю, мадре.
– Герцог Йоркский, вероятно, станет наследником английского трона.
Герцогиня пытливо посмотрела на дочь.
– По-моему, ты все еще не понимаешь меня.
– Мадре, я никогда не слышала ни о герцоге Йоркском, ни об Англии.
– Твое образование оставляет желать лучшего, дочь моя. Чем вы занимаетесь в монастыре?
– Молимся, мадре. Размышляем о смысле жизни. Готовимся предстать…
Герцогиня нетерпеливо замахала руками. Она не отрицала важности религии в жизни человека, но вместе с тем считала, что все уважающие себя люди обязаны иметь хоть какое-то представление о мирских делах. Никогда не слышать об Англии! Не интересоваться политикой! Правильно ли она поступила, отдав девочку в монастырь? Не следовало ли дать ей светское воспитание? Разумеется, на ее религиозное образование грех жаловаться, но вот в остальном…
– Англия – одна из самых могущественных стран мира, – недовольным тоном произнесла герцогиня. – Видно, мне придется проследить за тем, чтобы тебе как следует преподали историю Европы и ее важнейших держав. У английского короля нет ни сына, ни дочери, которые могли бы унаследовать его корону. Но у него есть брат, первый претендент на английский трон. Этот брат – герцог Йоркский… Так вот, герцог просит твоей руки – желает вступить в брак с тобой.
Девочка побледнела.
– Мадре, это невозможно. Я – невеста Господня.
– Дочь моя, твоего мнения здесь не спрашивают.
– Мадре, моя жизнь принадлежит монастырю. Я не смогу без него.
– Мала еще думать о своем будущем. Будешь делать то, что я тебе прикажу.
– Мадре… мысль о браке вызывает у меня отвращение.
– Понимала бы чего! Решение буду принимать я, а не ты. Внезапно девочка взбунтовалась.
– Я не выйду замуж! – закричала она. – Не выйду, не выйду!
В следующее мгновение она разразилась такими рыданиями, что даже герцогиня не могла остановить ее.
Глядя на безукоризненно правильные черты лица своей дочери, она вдруг представила ее, четырнадцатилетнюю, стоящей рядом с герцогом. Годящийся ей в отцы, он не производил впечатления доброго семьянина.
Герцогиня впервые в жизни заколебалась. Она не могла упустить блестящей возможности породниться с английским королевским домом – но уже не желала жертвовать Марией-Беатрис. Никакие почести не стоят таких испытаний, подумала герцогиня.
Она решила привлечь внимание герцога к какой-нибудь другой принцессе из моденской династии – менее хрупкой и более искушенной в мирских делах.
В течение последующих нескольких дней Мария-Беатрис похудела и осунулась. Ее дядя Ринальдо д'Эст каждый вечер обсуждал с матерью все выгоды и особенности предложенного им брака; когда к ним присоединился духовник герцогини отец Гаримбер, все трое сошлись во мнении, что союз с герцогом Йоркским должен быть заключен, однако для этого им необходимо найти ему другую невесту.
– Но ведь он на двадцать пять лет старше ее! – качая головой, сокрушался Ринальдо.
– С годами эта разница станет не такой заметной, – возразила герцогиня. – Да и полюбить маленькую девочку – легче, чем старуху.
