Барбара Картленд - Против течения
И, даже думая так, Энн знала, что это неправда, поскольку, будь Майра на ее месте, этой ситуации не было бы. Майра любила бы Джона, она любила бы его как мужа — как мужчину, заботам которого она вручила бы себя.
Настоящее положение вещей было, в сущности, смешным. Интересно, была бы удивлена леди Мелтон, если бы узнала, что ее сын заключил такую сделку? И почему, о почему он вообще захотел жениться на ней? Она пристально разглядывала свое отражение в зеркале. Когда-то она считала себя хорошенькой, но теперь этот громадный дом с его богато украшенным волшебным содержимым превратил ее в карлика, давил ее.
Она вспомнила о Вивьен Линтон, и контраст между ними показался ей почти смешным.
Джон закрыл дверь, ведущую в его комнату. Энн огляделась и увидела у кровати телефон. Она подняла трубку, ей почти сразу ответила станция. Она назвала номер телефона в лондонском особняке Джона, который записала на клочке бумаги, чтобы иметь возможность связаться с Майрой. Она ждала, чувствуя, что ей необходимо услышать голос родного человека. Она заблудилась, стала чужестранцем в чужой стране и хотела прикоснуться хотя бы на несколько мгновений к тому, кого любит и кто любит ее.
На звонок ответили, и она попросила позвать Майру. После долгого, как ей показалось, ожидания она услышала голос сестры.
— О, Майра! Привет. Это Энн!
— Энн, моя самая дорогая, у нас был такой чудесный день! Как ты думаешь, что мы видели?.. — В следующие две минуты Майра одним духом выпалила новости. Казалось, язык завяжется узлом от волнения, с которым она описывала удовольствия и радости, пережитые ею. Наконец она остановилась, чтобы перевести дыхание, и Энн получила возможность сказать:
— Я рада, дорогая, что вы так хорошо развлекались.
— А ты? Как Галивер?
— Огромный… и… и, разумеется, очень красивый.
— Просто умираю, хочу увидеть его. О Энн! Я бы хотела, чтобы ты была с нами сегодня.
— Вы скучали без меня? — В голосе Энн прозвучала тоска.
— Ну конечно! — ответ Майры успокаивал, но Энн чувствовала, что он не совсем правдив.
Она спросила о близнецах.
— Они едят, — сказала Майра. — Я не очень удивлюсь, если сегодня ночью им станет плохо: столько волнений плюс несколько кусков торта со сливками, который подали к чаю.
— Я позвоню завтра, — сказала Энн.
— Да, позвони, — ответила Майра. — Мы собираемся встать рано и пойти гулять. Не хотим потерять ни минутки. До свидания… и наслаждайся.
— До свидания, — сказала Энн.
Она положила трубку, но восторженный голос Майры все еще эхом звучал в ее ушах. Энн думала о близнецах. У них было так мало удовольствий, что даже небольшое застолье или приглашение к чаю обсуждали, комментировали и вспоминали долгое время после того, как событие состоялось. Сейчас все это они получили сразу — и без нее. Она чувствовала себя одинокой, отстраненной от всего милого сердцу. Конечно, это нехорошо и эгоистично с ее стороны, но она ничего не могла поделать. Она чувствовала себя такой потерянной!
В дверь постучали, и Энн, сообразив, что все еще сидит у телефона, вскочила.
— Войдите.
Это был всего лишь Джон.
— Я переоделся, — сказал он. — И хочу показать тебе сад. Или ты очень устала?
— Я ничуть не устала, — сказала Энн. — Но подожди, я сниму шляпу.
Она подошла к туалетному столику. Ее вещи были уже распакованы, и она взяла со стола простую щетку, которой пользовалась с детства.
— Мне следовало бы подарить тебе туалетные принадлежности, как ты считаешь?
Энн посмотрела на щетку, на расческу с двумя сломанными зубьями, на бедненькую коллекцию кремов для лица и на маникюрный набор.
— Возможно, они мне просто необходимы как твоей жене, — ответила Энн, но, увидев его лицо в зеркале, решила, что сказала что-то не то. Она убрала волосы со лба.
— Когда мы вернемся в Лондон, я хочу, чтобы ты сходила к хорошему парикмахеру, — сказал Джон. — Вивьен порекомендует кого-нибудь. Мне бы хотелось, чтобы ты носила волосы на прямой пробор. Возможно, я не прав, но в любом случае я бы хотел, чтобы ты попробовала.
Энн положила расческу на стол и открыла ящик стола, чтобы найти свежий платок. На какое-то время она не могла довериться своему голосу: вот он уже хочет изменить ее, сделать похожей на Вивьен.
«Почему, — в тысячный раз спрашивала она себя, — почему он женился на мне?»
8
Когда в дверь постучали, Энн, неподвижно сидевшая у окна, виновато вскочила, потом, потуже запахнув халат, пригласила:
— Войдите.
Вошла горничная — пожилая женщина, седые волосы которой, зачесанные назад, были аккуратно забраны под белый чепчик.
— Я пришла помочь вам одеться, миледи.
— Нет, нет, спасибо, — быстро сказал Энн, но, не желая, чтобы это было воспринято как недовольство, добавила: — Я привыкла управляться сама.
— Ее светлость распорядилась, чтобы я состояла при вас, миледи. Если вам что-то понадобится, вы можете вызвать меня звонком — он рядом с кроватью.
— Спасибо.
После некоторого колебания горничная сказала:
— Я нашла только одно вечернее платье, когда раскладывала ваши вещи, миледи.
— Других и не было, — ответила Энн с улыбкой, но, уловив что-то в выражении лица женщины, спросила: — Вы считаете, оно не подходит для сегодняшнего вечера?
— О, я бы так не сказала, миледи. Я уверена, что это очень милое платье. Только ее светлость и мисс Вивьен будут в более торжественных нарядах. Видите ли, к обеду приглашены гости, а арендаторы и штат собираются прийти после обеда поздравить сэра Джона и познакомиться с вами, миледи.
— Понятно. — Энн почувствовала, как в ней нарастает протест. Гости к обеду, после этого формальное представление, леди Мелтон и Вивьен в прекрасных платьях, соответствующих случаю, а она… Испытывая почти истерическое желание остаться одной, она сказала: — Ну что ж. Полагаю, с этим ничего не поделаешь. Вы и сами видели, когда распаковывали чемодан, у меня с собой всего одно платье.
— Конечно, миледи. Надеюсь, вы не в претензии ко мне за то, что я сказала.
— Нет, нет, разумеется нет. Я позвоню, если вы мне понадобитесь, спасибо.
Дверь за горничной закрылась, и Энн медленно подошла к креслу, на котором было разложено ее единственное платье. Она помнила каждый его шов, знала все недостатки, несоответствия, каждую мелочь и все же вновь осмотрела его. Осмотрела и убедилась, что оно совершенно не подходит для этого вечера из вечеров, когда она будет — почему не употребить настоящего названия? — будет выступать в шоу в качестве жены Джона.
Это платье было единственным парадным одеянием Энн уже больше трех лет, но она никогда не любила его, даже когда платье было новым. Она хорошо помнила, как получила отрез темно-серого шелка. «Ты в нем будешь выглядеть как боевой корабль», — посмеялась Майра, когда Энн принесла отрез домой.
