Барбара Картленд - Мгновения любви
— Прошу тебя… Пьер… пожалуйста, — заклинала она его, — позволь нам побыть… счастливыми.
Молодой человек отвел взгляд от храма и взглянул на нее.
— Ты же знаешь, я думаю о тебе.
— Тогда… пожалуйста… сделай, как я прошу… Ведь я люблю тебя! — тихо-тихо произнесла она.
— И эти ласковые слова сломили его сопротивление. Он обнял ее и опрокинул на траву.
Теперь он целовал ее властно, требовательно, пламенея от страсти. Мужчина желал эту женщину и предъявлял на нее права.
Для Симонетты его новое состояние таило в себе ту же магию, вызывало такой же экстатический восторг.
Горячие страстные губы Пьера зажгли и в ней искорку неведомого доселе возбуждения.
Пьер целовал ее, пока оба они не задохнулись. Тогда он поднял голову и взглянул на девушку. Глаза ее блестели, губы приоткрылись, дыхание участилось, словно ей не хватало воздуха. Он понял, что в ней пробуждалась женщина, и это он вызвал к жизни ее особую, новую красоту.
Пьер снова потянулся поцеловать ее, но Симонетту смутил огонь страсти в его глазах и те новые ощущения, которые проснулись в ней самой. Она подняла руку, стараясь удержать его.
Он тут же отодвинулся.
— Я не должен был пугать тебя.
— Нет, нет, ты и не… пугаешь меня, — проговорила Симонетта, но ее голос, казалось, прозвучал откуда-то издалека. — Но когда ты так целуешь меня… мне становится не по себе…
— Не по себе?.. — переспросил он.
— Я не могу объяснить… Это замечательно… Но я чувствую, будто огонь охватывает все мое тело.
Пьер улыбнулся и вздохнул.
— Ты очень молода, и я не должен забывать об этом.
— Ты хочешь сказать, если бы я была старше, я не почувствовала бы ничего похожего?
Продолжая улыбаться, Пьер произнес:
— Тебе еще предстоит испытать подобные ощущения, и даже более сильные. Мне не следует объяснять это тебе, и тем более я не должен был пробуждать в тебе это.
Симонетта посмотрела на него удивленно.
— Но почему? Все так прекрасно… И, я уверена, это тоже часть той любви, которая принадлежит… храму.
Она поймала его взгляд и спросила — Разве нет? Или это плохо… чувствовать так, как я?
— Нет, моя любимая, в этом нет ничего плохого, — ответил Пьер. Все это время он полулежал на траве подле нее, но теперь сел.
— Куда ты собиралась пойти сегодня?
Симонетта усилием воли вернула себя к действительности.
— Я же говорила тебе. Когда спадет жара, мой учитель будет ждать, что я присоединюсь к нему. Но пока я не тороплюсь.
— Можно я поцелую тебя еще раз? — спросил Пьер.
Лицо Симонетты просветлело, глаза засветились.
— О да!
— О, моя прелесть, ты ставишь трудные задачи для меня.
И он целовал ее снова, но на сей раз ласково и нежно, словно она была цветком, а он боялся повредить его хрупкие лепестки.
Потом Пьер, не разжимая объятий, откинулся на траву подле нее и прижался щекой к ее щеке.
— Взгляни, как светятся скалы, — попросил он, — и запомни. Этот свет мы ищем, и этот свет дарим друг другу, каждый по-своему.
Его слова глубоко тронули Симонетту:
— Разве способен кто бы то ни было заставить этот свет застыть на холсте? Если мы находим его… он продолжает жить в нас самих.
По тому, как Пьер крепче прижал ее к себе, Симонетта догадалась, что он ее понял. Вряд ли ей еще раз посчастливиться встретить человека, похожего на Пьера. Вместе с ним она потеряет и частицу себя и будет брести в темноте, не проницаемой для солнечных лучей.
— И тебя одолели горестные мысли, — неожиданно прозвучал голос Пьера.
— Как… ты догадался?
— Мне порой кажется, я знаю все о тебе. Слышу твои мысли, понимаю твои чувства. От тебя ко мне словно идут таинственные колебания. Я их ощущаю, как свет.
Он почувствовал, что Симонетта вздрогнула, и спросил:
— Почему ты дрожишь?
— Ты понимаешь, когда я впервые дотронулась до твоей руки, мне показалось, будто я ощущаю невидимую вибрацию, которая исходила от твоих пальцев. Мне кажется, я уже тогда поняла, какой ты… необыкновенный. Никто… никогда… не сможет… быть таким, как ты.
Симонетте хотелось добавить: «И почему вместо тебя должен быть кто-то еще?!» Хотелось объяснить ему, как сильно она хотела быть с ним, и только с ним.
Неожиданно ее поразила мысль, что она страдает, понимая невозможность стать женой Пьера. Но он сам ни разу не заговорил о женитьбе. Объяснение, впрочем, показалось ей очень простым.
Пьер — художник, он слишком беден, чтобы обеспечить жену. Любя ее, он не может предлагать ей жизнь жены безвестного художника, жизнь, полную лишений.
Отец рассказывал ей о той нищете, в которой прозябают импрессионисты. Она могла бы догадаться, что благородство Пьера не позволяет ему просить ее разделить с ним такую участь.
Но если Пьер считает ее начинающей художницей, почему он предполагает, будто ее сегодняшняя жизнь столь отлична от той, которую он в состоянии ей предложить?
Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Симонетты, но ей казалось невозможным спросить у него ответа. Если у Пьера были свои тайны, то ведь и у нее тоже.
Но чувствовать его объятия — это было удивительное блаженство. Синее небо, мягкая трава и вершины голых скал, словно раскаленные добела полуденным солнцем.
Этот мир принадлежал только им двоим; мир, защищенный от страха и от вторжения посторонних. Только Пьер и любовь.
— Теперь ты думаешь обо мне, — сказал он мягко.
— Я счастлива, что я рядом с тобой. О чем же мне еще думать? Но, знаешь, меня пугает… твоя способность читать мои мысли.
— Не столько мысли, сколько чувства. Видимо, от тебя некие волны двигаются мне навстречу, и, когда они сливаются с моими, мы с тобой словно становимся единым целым. О, мое сокровище, как я могу позволить тебе уйти?
Это был крик боли! Симонетта придвинулась к нему и, обняв, сказала:
— Я люблю тебя… Слышишь, я люблю тебя… Что бы ни случилось, я всегда буду знать: ты подарил мне нечто бесценное, священное. Я на коленях буду всегда благодарить Бога за то, что он позволил мне встретить тебя.
Пьер не шевельнулся и не ответил. Симонетта приподнялась на локте, чтобы взглянуть на него.
Молодой художник лежал с закрытыми глазами, с застывшим лицом, обращенным к небу. Боль и отчаяние, казалось, исказили его черты.
В этот момент Симонетта поняла: она так любила его, что отдала бы жизнь, только бы избавить его от страданий.
Глава 6
Он не двигался и, казалось, не слышал, что говорила девушка.
Симонетта испугалась.
— Пьер! — позвала она настойчиво. — Пьер!
Он открыл глаза и некоторое время лежал, глядя на нее.
Потом сел, протянул к ней руки и прижал к себе.
