Кэтрин Марч - Рыцарь для английской леди
Внизу, в большом зале, Фальк нашел местечко за одним из столов, они уселись и позавтракали хлебом, сыром и элем. Джулия с тоской вспомнила Фоксборн с его ватрушками с творогом, беконом и горячим молоком.
Фальк еще ел, когда один из придворных Вильгельма подошел к нему и что-то прошептал на ухо. Вытерев губы тыльной стороной ладони, он встал со скамьи и повернулся к Джулии:
– Увидимся позже. Будь здесь, пока не придет время ехать в гавань.
– Куда вы? – с тревогой спросила Джулия.
Фальк легко улыбнулся.
– Дела. – Мгновение поколебавшись, он наклонился и поцеловал ее в губы.
Джулия смотрела вслед мужу, как тот пробирался сквозь толпу. Ей бросилось в глаза, что он на голову выше большинства мужчин, а плечи у него шире, чем у всех. Джулии не понравилось, как выворачивали шею некоторые леди, глядя на него. Оказалось, что не только она находит Фалька красивым. В душе Джулии зашевелилось какое-то незнакомое ей прежде чувство, и она сердито посмотрела на женщин.
Джулия не знала, что на самом деле она осталась не одна. Фальк, остановившись по пути возле своего анжуйца по имени Пьер, приказал ему присмотреть за ней, пока его не будет, и тот стоял за ее спиной, прислонившись спиной к колонне, и лениво чистил ногти концом своего кинжала, тогда как взгляд его глаз, острый и пронзительный, был прикован к Джулии.
Джулия сидела, рассеянно кроша хлеб. Ей очень хотелось уйти из темного душного зала, от неутихающей непонятной болтовни, но Фальк наказал оставаться на месте. Джулия встала, медленно подошла к стрельчатому окну и, прищурившись, стала смотреть на переливающееся под солнцем море, на чаек, круживших в синем небе.
И такая жажда свободы вдруг охватила Джулию, что стеснилось сердце. Если б только она могла уйти! Ей представилось, как она идет вниз по склону холма и ноги ее двигаются все быстрее, быстрее, и вот она уже бежит, мчится домой, в Фоксборн.
Джулия бросила взгляд по сторонам – вроде бы на нее никто не смотрит. Свобода манила, словно запретный плод. И вдруг ее взгляд наткнулся на глаза, такие же голубые, как и ее собственные, и она узнала анжуйца по имени Пьер. Тот выпрямился и сунул кинжал в ножны, а взгляд его был подобен оковам в руках тюремщика.
Надежда рухнула, мечта лопнула, как мыльный пузырь. Джулия поняла, что выхода нет и не будет. Кто-то загородил свет, Джулия подняла глаза и увидела мрачное лицо Фалька. Фальк обхватил ее за плечи и, грубо притянув к себе, проговорил ей на ухо:
– Советую тебе запомнить, англичанка, что без меня тебе грозит множество опасностей.
Джулия не успела ничего сказать в ответ.
– Давай-ка пошли, мой добрый рыцарь, у тебя еще будет время поразвлекаться со своей женушкой!
Вильгельм, как всегда энергичный, окруженный своими придворными, прошагал мимо, хлопнув Фалька по плечу. Смеющаяся толпа подхватила Фалька и Джулию и вынесла наружу, в ясный ветреный день.
Глава восьмая
Джулия стояла на борту корабля и смотрела на порт, кутаясь в плащ мужа. Холодный мартовский ветер пробирал до костей. Английский берег скрылся в туманной дымке за горизонтом, и вокруг осталось только небо с плывущими облаками да серое море, испещренное белыми парусами кораблей, отважно разрезающих высокие волны.
Она скосила глаза на мужа, о чем-то разговаривающего с несколькими норманнами. Впрочем, она знала наверняка, о чем они говорят, – о войне, конечно. Страшные люди эти норманны – только и думают что о войне и завоеваниях, не то, что ее родные и любимые саксы.
С чувством глубокой печали Джулии подумалось, что ее дом, ее родина остались далеко позади, и вряд ли она их когда-нибудь снова увидит. Она посмотрела на мужчину, с которым связана до гробовой доски. Она должна ехать туда, куда едет он, жить там, где живет он, плясать под его музыку, стоит ему только хлопнуть в ладоши… Ну, ничего, мы еще посмотрим. Что-что, а судьбу своей матери она повторять не собиралась.
Погода резко ухудшилась, и Джулия укрылась под навесом на корме. Корабль раскачивало, Джулию вдруг замутило, лоб покрылся холодной испариной.
Подошел Фальк, молча, протянул ей завернутое в салфетку съестное и бутыль с вином. Запах ударил в ноздри, желудок внезапно рванулся к горлу, Джулия вскочила и бросилась к борту, наткнувшись в спешке на Фалька.
– Что с тобой, англичанка? – спросил он, стряхивая с туники капли вина.
– Мне плохо! – просипела Джулия, с трудом удерживая содержимое желудка. – Я умираю!
Фальк засмеялся, заслужив этим бешеный взгляд Джулии, подвел ее к борту и держал наклоненной ее голову, пока ее рвало в бушующее море.
– Это всего лишь морская болезнь. А я было подумал…
– Что подумал? – Джулия вытерла губы краем плаща и повернула к нему бледное лицо.
Фальк замялся.
– Ну, что ты беременна…
Джулия скривилась.
– Неужели тебе противна сама мысль о ребенке? – спросил Фальк.
– Нет, норманн, я люблю детей. Мне только противно думать, что мое дитя может родиться в Нормандии.
По тому, как он со свистом втянул воздух, Джулия поняла, что больно задела его, так больно, как, наверное, еще ни разу не задевала. На какое-то мгновение она даже испугалась, что он ее сейчас ударит, и попятилась. Но Фальк, не говоря, ни слова, развернулся и ушел.
По правде говоря, Джулия почти сразу пожалела о том, что сказала, и с удовольствием взяла бы свои злые слова обратно, но это было невозможно, как невозможно достать звезду с неба. Она подумала было подойти к нему и извиниться, но, глядя, как он смеется со своими товарищами, не обращая на нее внимания, она отказалась от этой мысли. Вместо этого она легла, съежившись, на палубный настил, глядя в облачное небо и молясь Богу, Божьей Матери, ангелам и всем святым, чтобы плавание поскорее закончилось. Время от времени она вставала, наклонялась над бортом, и ее снова рвало, но желудок был пуст, и облегчение не приходило.
Дело шло к вечеру, когда показался норманнский берег и флотилия Вильгельма вошла в бухту Св. Валери-на-Сомме. Норманны радостно засуетились, саксы же сохраняли настороженное молчание. Джулия отошла в сторонку и укрылась под навесом. Ей не хотелось покидать корабль, казавшийся последним звеном, связывавшим ее с Англией. Но это было неизбежно. Когда корабль уткнулся носом в песчаный берег, появился Фальк.
Джулия позволила Пьеру поднять себя и передать через борт в поднятые руки мужа.
Джулия обвила его руками за шею и стала смотреть на его лицо. У него были черные-пречерные глаза, обрамленные темными ресницами, прямой нос; чуткие ноздри – ей почему-то показалось, что у Драго такие же, на щеках и подбородке темнела щетина, ведь он уже два дня не брился, а рот…
