Элизабет Лоуэлл - Только он
Он потянулся к сумке и достал из нее темный платок, в котором были завернуты остатки еды. — Здесь мясо и хлеб, — сказал он, бросая ей узел. — Поешьте, когда представится возможность. Вода для питья во фляге у вашего седла.
— А что будете есть вы?
— То же, что и вы. Только попозже.
Не дожидаясь, что скажет Виллоу, Калеб тронул шпорами лошадь и пустил ее рысью.
Переход ночи в день совершился столь плавно, что Виллоу не могла определить, когда это произошло. Густые облака не пропускали солнечных лучей. Вдали видны были только поросшие соснами склоны гор, вершины которых скрывали облака.
Дорога поднималась вверх, облака, наоборот, снижались, и вскоре пелена, затягивающая небо, повисла над путешественниками как крыша. Временами шел, дождь, но он не мог смыть следы семи лошадей, карабкающихся все выше и выше по кряжу Скалистых гор.
Деревья на косогорах появлялись все чаще. На смену тополю, который Виллоу привыкла видеть на берегах ручьев, пришли елки и сосенки, которые тянулись вверх, к серому небу, словно желая пробиться сквозь марево туч к солнцу. Следы копыт стали не столь заметны. Это несколько утешало Виллоу, хотя и не слишком.
Калеба, по всей видимости, это нисколько не настраивало на оптимистический лад, ибо он продолжал двигаться, не снижая скорости и очень редко давая отдых лошадям, несмотря на крутизну подъема. Многовековой слой хвои, устлавшей землю, заглушал топот копыт. Какой-то неестественной казалась эта тишина, когда двигалась кавалькада из семи лошадей. Лишь изредка поскрипывали седла и фыркали лошади, да откуда-то издалека порывы ветра доносили иногда то ли раскаты грома, то ли шум водопада.
А однажды Виллоу — в этом она не сомневалась — услышала далекие выстрелы.
По мере продвижения вверх воздух становился все прохладнее, ветер все неприятнее. Виллоу подтянула завязки у шляпы и глубже угнездилась в седле. Мимо мелькали деревья и видно было, как позади земля уходила вниз. Лошади дышали тяжело даже тогда, когда шли шагом. Наконец они вскарабкались на уступ горы, вершина которой скрывалась за завесой тумана и дождя.
Калеб достал из сумки бинокль в латунной оправе и посмотрел назад. Виллоу остановила Измаила рядом с Калебом У нее захватило дух, когда она увидела перспективу, открывающуюся с облюбованного Калебом наблюдательного пункта. Местность казалась совершенно пустынной. Над лесом не было видно ни дымка. Ни дорожного фургона, ни всадника. Ни построек, ни вспаханных полей. Ни ствола, ни пня со следами топора.
— А это что? — спросила она, заметив темный след на светлом лугу в тысяче футов внизу.
— Это семь лошадей истолкли траву, — мрачно сказал Калеб. — Даже если те два типа где-то потеряют наш след, они смогут найти его снова на лугу. Кстати, нам повезет, если не нарвемся на ютов. Обычно у меня не было с ними проблем, но и приманки в виде нескольких лошадей тоже не было.
— Я не совсем понимаю… — В голосе Виллоу прозвучала тревога. Она не подозревала, что в этой стране любой след можно было сравнить с пожаром, который мог погасить лишь сильный ливень.
Калеб опустил бинокль и посмотрел на обеспокоенное лицо молодой женщины, которая находилась так близко, что было слышно ее дыхание. В неясном утреннем свете ее глаза казались серебристыми. Губы ее походили на нежную розу, чуть обветренные щеки слегка румянились, а косы были цвета солнца, которое сейчас скрывалось за тучами. Калеб попытался представить себе, как будут выглядеть эти волосы, если их рассыпать по обнаженным плечам.
Молча обругав себя за неумение управлять страстями, Калеб сложил бинокль и пустил лошадь вперед. Выбранный им маршрут пролегал через лес, окаймлявший луга, и перелесье, которое Виллоу не ожидала встретить в этой дикой стране. Окружали их окутанные облаками горы, которые с каждой милей все круче вздымались вверх. Здесь и там по склонам сбегали, кипя и пенясь, бойкие ручьи
Вскоре дождь разошелся не на шутку. Виллоу поначалу обрадовалась, надеясь, что потоки воды смоют их следы, но затем пришла к заключению, что их продвижение сильно замедлится. Ехать в ненастье по накатанной и в общем-то ровной деревенской дороге — это одно дело, и совсем другое дело — карабкаться по крутому каменистому склону.
Плотный шерстяной жакет Виллоу долго не пропускал воду, но в конце концов промок и он, равно как и джинсы. Вода стекала с полей ее шляпы на седло. Нижние ветви деревьев вносили свою лепту в то, чтобы осложнить жизнь, при малейшем прикосновении изливая на путешественников потоки воды. Время от времени из темной зелени хвойных деревьев выступали призрачно-тонкие стволы осин. Светло-зеленые сверху и серебристые снизу, их листья трепетали под ударами дождя. Порой деревья росли так густо, что Калебу приходилось выискивать пути для объезда, чтобы не застряли в первую очередь вьючные лошади
Холодный ветер дул сверху вниз по склону, разрывая плотную завесу облаков. Подъем становился все круче. Где-то левее, внизу, шумел ручей. Его не было видно за стеной дождя, но Виллоу знала, что ручей должен быть. Потоки воды, бегущие сверху, были тому гарантией.
Как-то неожиданно облака расступились. На землю хлынули солнечные лучи, и мириады маленьких солнц зажглись в каждой дождевой капле.
Калеб бросил взгляд вокруг, но ему было не до красот. Он знал, что последует за этим, знал, что Виллоу будет возражать. Но у него не было иного выбора. После того, как Виллоу отказалась оставить лошадей в Денвере, а затем у Вулфа Лоунтри, он предвидел, что такой момент может наступить
Калеб с мрачным лицом направил мерина к опушке перелеска. Подобных живописных мест в Скалистых горах было много, в том числе и на большой высоте. Наблюдая за окрестностями, Калеб ждал, когда подъедет Виллоу. На другом конце поляны за ним, в свою очередь, наблюдали олени. Выждав некоторое время, грациозные животные снова принялись щипать траву
Омытый дождем, искрящийся под лучами солнца изумрудный луг, рассеченный голубой лентой ручья, был настолько красив, что подъехавшая к Калебу Виллоу ахнула от восхищения. Затем она подняла взгляд на открывшиеся громады гор — и оцепенела, ошеломленная их величием.
Исхлестанные снегом, обдуваемые ветром, полностью лишенные растительности на своих гранитных вершинах, они господствовали не только в небе, но и над всей землей. Ничего более впечатляющего Виллоу никогда не видела.
— Это все равно, что увидеть лик божий, — сказала она срывающимся голосом.
Калеб переживал почти такие же чувства. Он любил эти горы больше жизни, считая, что он принадлежит им, а они ему. Он не только любил, но и глубоко понимал их
