Элейн Барбьери - Невинность и порок
«Негодяй», — отметил он мысленно.
Даже теперь при воспоминании о произошедшем Стэна охватывала настолько сильная ярость, что сердце его начинало бешено колотиться. Ему пришлось взять себя в руки, чтобы поддерживать видимость приличия. Зато он никогда еще не испытывал такую гордость за Пьюрити, как в тот момент, когда она взглянула прямо в глаза Роджеру. Взгляд ее был холодным, и Стэн мог поклясться, что видел, как сына банкира охватила дрожь.
Стэн помнил, какой вид был у Роджера, когда тот узнал, что он хочет поговорить с его отцом. Оценивающий взгляд, брошенный младшим Норрисом на Джека и Касса, был встречен ими с достоинством, и Роджер резко отвернулся и проводил их в кабинет отца. Заполняя все кресло своим грузным телом, Уиллард Норрис поднял глаза от официального документа, который вручила ему Пьюрити. Лицо банкира было плоским, как блин, но в то же время одутловатым. Гладко выбритое, оно лоснилось от пота. Стэну пришло в голову, что ему никогда не нравился этот человек, напоминающий поросенка, разодетого в пух и прах, поросенка с хорошо подвешенным языком, пышными седеющими бакенбардами и подозрительным отношением ко всему. Ему вдруг стало ясно, что искренне Уиллард улыбался только тогда, когда у кого-нибудь из его клиентов возникали денежные затруднения.
Стэн с трудом удержался от желания презрительно рассмеяться. Ему самому слишком часто приходилось видеть эту довольную ухмылку, но теперь обстоятельства изменились.
Норрис внезапно обратился к нему:
— В этом соглашении говорится, что Джек Томас и его сын — ваши новые партнеры и они обязуются выплатить ваши долги по ссуде.
— Совершенно верно. Томас готов принять на себя также и очередной взнос, просто для большей надежности.
Норрис нахмурился.
— В этом нет необходимости.
— Я так не считаю.
— Как вам будет угодно. — Банкир сдвинул брови. — Я рад, что вопрос о наложении ареста на имущество теперь снят. — Он отнюдь не выглядел довольным. — Мы только вчера говорили с сыном, что, если земля Корриганов будет отобрана за долги, это будет означать конец целой эпохи.
«Роджер, мерзавец», — мелькнуло в голове у Стэна.
— Надеюсь, вы понимаете, что я, прежде чем принять от вас этот аккредитив, должен проверить, есть ли деньги на банковском счете мистера Томаса.
— Это можно сделать без труда, — вступил в разговор Джек, и Стэн почувствовал глубокое удовлетворение, когда тот добавил: — И должен прямо сказать: мне не нравится, когда мое доброе имя или мои слова подвергают сомнению.
— Я вовсе не собирался обидеть вас, — нервно улыбнувшись, Норрис резко поднялся и протянул Джеку руку. — Рад был с вами познакомиться, мистер Томас.
Джек ответил ему холодным рукопожатием, после чего Норрис перевел взгляд на Касса и тоже подал ему руку, словно его последнее замечание было обращено и к нему тоже.
— Вы можете быть уверены в том, что мы и в будущем будем рады оказывать вам услуги. Сейчас же у меня назначена встреча, и я не могу задерживаться. — Он обернулся к сыну: — Надеюсь, ты сам сможешь уладить все детали, Роджер?
— С удовольствием.
Тут Стэн неожиданно почувствовал сильную слабость и поднес руку к виску.
— В чем дело, Стэн?
Голос Пьюрити раздался над самым его ухом, и Стэн понял, что он чуть было не потерял сознание. Пьюрити наклонилась к нему ниже, на лице ее отразилась тревога, и Стэн подумал, что, если ее лицо будет последним, которое ему суждено увидеть, прежде чем его глаза закроются навсегда, он может считать себя счастливейшим человеком на свете.
Эта мысль вызвала на его губах улыбку, и он ответил:
— Я очень устал, дорогая. Думаю, вы с Джеком сможете завершить все формальности, Бак же позаботится обо мне.
— Ты уверен, что тебе не нужна моя помощь?
Эти глаза… такие светлые… такие красивые… Да, ему чертовски повезло, что он оказался в тот день на берегу разлившейся реки!
— Стэн?
— Я прекрасно себя чувствую. Бак будет около меня.
— Стэн…
— Я же сказал, что здоров! — Усилием воли он заставил себя говорить уверенно. — Пока вы занимаетесь делами, я отдохну, а потом мы сможем отправиться домой.
Пьюрити колебалась.
— Ваш отец прав, Пьюрити. Пусть он отдохнет, а мы тем временем решим кое-какие вопросы. Прошу вас.
При звуке голоса Роджера Норриса Пьюрити резко подняла голову. Стэн понял, что никогда не сможет забыть ни выражения ее лица, ни презрительной гримаски, промелькнувшей на ее губах, когда она ответила с притворной неспешностью:
— Ну что ж… хорошо.
Стэн почувствовал, как сразу насторожился стоявший за его спиной Бак. Он не удивился, услышав скрипучий голос старого друга прямо у себя над ухом:
— Ты не должен позволять этому мерзавцу…
— Пьюрити сама обо всем позаботится, — прервал Бака Стэн.
— Но…
— Пойдем отсюда.
Проворчав что-то напоследок себе под нос, Бак развернул кресло, и они двинулись. Вдруг Стэн неожиданно улыбнулся. Ему подумалось, что, хотя дни его сочтены, сейчас он ни за какие богатства мира не согласился бы поменяться местами с Роджером Норрисом.
«Будь я проклят, если я не прав!» — мысленно ликовал он.
Идя за Роджером в его кабинет, Пьюрити испытывала глубокое презрение к нему: ей казалось, что от всего его благопристойного облика веет безнравственностью.
Утро выдалось нелегким.
Тайное посещение Бледнолицего Волка потрясло девушку. Как ни странно, она проснулась с ощущением мучительной неопределенности, был ли это всего лишь ночной кошмар или Бледнолицый Волк действительно приходил к ней в спальню. Однако как только Пьюрити переступила порог столовой и почувствовала на себе жесткий, пристальный взгляд его зеленых глаз, сомнения исчезли: она поверила в реальность происшедшего. Достаточно было поближе подойти к нему, чтобы по выражению лица понять, что никакое деловое соглашение не может отвлечь юношу от того, чем по-настоящему занят его ум.
Поездка в город затянулась до бесконечности. Несмотря на все попытки скрыть свое состояние, Стэн с каждой милей пути выглядел все более и более утомленным. Помимо прочего, он был явно расстроен, одним росчерком пера передав половину ранчо в чужие руки.
Как ни странно, все одолевавшие Пьюрити мысли отошли на задний план, когда, войдя в дверь банка, она увидела Роджера. Воспоминание о том, что он ударил ее по щеке, тут же наполнило ее гневом, и в ней снова вспыхнула решимость во что бы то ни стало заставить его заплатить за все.
Теперь уже этот миг был недалек.
Роджер остановился у порога кабинета. Обернувшись к Пьюрити, он распахнул дверь, приглашая девушку войти первой. Она оглянулась и, к своему изумлению, увидела, что рядом никого не было.
