Виктория Холт - Путь на эшафот
– Ты уезжаешь, Томас?
В глазах у нее вдруг потемнело, и они наполнились слезами. Она отвернулась. Он посмотрел в сторону и сказал хриплым голосом:
– Послушай, Катерина, ты ведь не думала, что сын моего отца может прожить всю свою жизнь в деревне!
– Нет… Конечно, нет.
– Ну и прекрасно! Вытри слезы. Где твой носовой платок? У тебя его нет? Как это на тебя похоже! Возьми мой. – Он протянул ей носовой платок. – Оставь его себе на память. Думай обо мне, когда я уеду.
Она взяла платок и посмотрела на него, как на святыню. А он продолжал говорить. Голос его дрожал.
– А ты подари мне свой платок, Катерина. Я буду хранить его.
Она вытерла глаза его платком. Он сказал очень нежным голосом:
– Я скоро вернусь. Теперь она улыбалась.
– Я должна была знать, что ты уедешь. Ты должен уехать.
– Я вернусь, Катерина. У нас еще много прекрасных дней впереди.
– Да, Томас.
Она думала не о расставании, а о их встрече. Он сошел с лошади. Она тут же последовала его примеру. Они протянули друг другу руки.
– Катерина, ты когда-нибудь думаешь о том, что когда мы вырастем… По-настоящему вырастем… – Он вдруг замолчал.
– Иногда думаю, Томас.
– Когда мы вырастем, Катерина, мы поженимся. Катерина, я возьму тебя в жены, когда вырасту.
– Правда?
– Вполне возможно.
Она была очень хорошенькой, и в глазах ее сквозь слезы светилась улыбка.
– Да, – сказал Томас, – думаю, так и будет. А теперь, Катерина, я уезжаю. Но ты не расстраивайся – мы еще очень молоды на самом деле. Если бы мы были взрослыми, я бы немедленно женился на тебе и увез с собой.
Они все еще держались за руки и улыбались друг другу. Он был доволен собой, тем, что снизошел до того, что предложил ей выйти за себя замуж, а она была счастлива, что он оказал ей такую честь.
Он сказал:
– Когда люди обручены, они целуются. Я сейчас поцелую тебя.
Он поцеловал ее в обе щеки, а потом в по-детски пухлые губки. Катерине хотелось, чтобы он целовал ее бесконечно, но этого не случилось. Ему не слишком понравилось целоваться. Он считал поцелуи необходимой, но довольно унизительной обязанностью. Кроме того, он боялся, что кто-нибудь может их увидеть и будет над ними смеяться. А это было для него самым ужасным.
– Итак, все решено, – сказал он. – Поедем кататься.
Катерина уже так долго жила в Холлингбурне, что считала его своим домом. Иногда приезжал домой Томас. Он больше всего любил рассказывать о своих страшных похождениях, а Катерина слушала его с огромным удовольствием. Она так верила ему, так восхищалась им. Оба ждали этих встреч с нетерпением. И хотя они больше не говорили о женитьбе, оба помнили о своем уговоре и считали, что все остается в силе. Томас не слишком увлекался девушками. Он думал о них только как об участницах своих похождений – их беспомощность подчеркивала его физическое превосходство мужчины. Томас был нормальным, здоровым парнем, думавший о сексе лишь изредка. Катерина же, несмотря на свою молодость, думала об этом постоянно, с самого детства. Ей очень нравилось, когда Томас держал ее за руки, переносил через ручей или спасал от воображаемых несчастий. Когда они играли в разбойников, охотящихся за драгоценностями, и она должна была играть роль мужчины, игра была ей не интересна. Она все еще помнила о поцелуях у загона, представляла, как будет проходить их свадьба. Ей хотелось бы с ним целоваться. Но она не осмеливалась говорить об этом, и Томас не догадывался, что она уже была женщиной, а он все оставался мальчиком.
Так проходили ее дни, полные удовольствия. Однажды вечером, сидя у широкого окна в детской, она увидела горничную. Та вошла и сообщила ей, что дядя и тетя хотят с ней поговорить и что она должна немедленно отправиться в дядину комнату.
Войдя в комнату дяди, Катерина сразу поняла: что-то случилось.
– Дорогая племянница, – сказал ей сэр Джон, который всегда выступал от своего имени и имени жены. – Подойди ко мне. Я должен тебе кое-что сообщить.
Катерина подошла к нему, колени ее дрожали. Боже милостивый, подумала она, сделай так, чтобы с Томасом было все в порядке!
– Теперь, когда твоего дедушки, герцога лорда Томаса, больше нет, – сказал сэр Джон тем самым торжественным голосом, каким говорят о мертвых, – твоя бабушка считает, что ты должна жить с ней. Ты знаешь, что отец твой снова женился… – Лицо его выразило недовольство. Он был благочестивым человеком и считал, что теперь, когда муж его умершей сестры женился снова, он автоматически снимает с себя ответственность за воспитание дочери сестры.
– Я должна уехать… уехать отсюда?
– К бабушке в Норфолк.
– Но я не хочу… Я так была счастлива здесь. Тетушка обняла ее за плечи и поцеловала в щеку.
– Ты должна понять, Катерина, твое пребывание здесь от нас не зависит. Твой отец снова женился. Он хочет, чтобы ты жила у бабушки.
Катерина смотрела то на одного, то на другого. Глаза ее были полны слез. Она никогда не могла владеть своими чувствами.
Дядя и тетя подождали, пока она вытрет слезы, потом дядя сказал:
– Ты должна готовиться к отъезду. Собери все вещи к приезду бабушки. А теперь можешь идти.
Спотыкаясь, Катерина вышла из комнаты. Она думала о том, что когда в следующий раз приедет Томас, ее уже здесь не будет! Я его теперь никогда не увижу. Он в Кенте, а я в Норфолке!
В детской новость была встречена с большим интересом.
– Ты можешь сейчас плакать. Но когда приедешь в дом своей бабушки, ты будешь смотреть свысока на нас, бедняков! Мне рассказывала одна женщина, которая служила у герцогини, что у нее целых два дома – один в Хоршеме, другой в Ламберте. Подожди, мы еще узнаем, что тебя пригласили ко двору.
– Я не хочу служить при дворе, – плакала Катерина.
– Понятно, ты думаешь о своем кузене Томасе! Только он тебя интересует!
Катерина стала соображать, далеко ли отсюда до Норфолка. Не так уж и далеко. Он сможет приехать к ней. Он приедет. А потом через несколько лет они поженятся. Время летит быстро.
Она вспомнила свою бабушку, довольно полную женщину, которая любила в шутку тыкать в нее палкой. Она сидела, посмеивалась, делала замечания, а потом хихикала и пощелкивала языком. «У тебя красивые глаза, Катерина Ховард, – говорила она. – Береги их, они еще сослужат тебе службу». Глаза бабушки были хитрыми, подбородок дрожал, а в животе урчало, потому что она любила поесть.
Катерина ждала, когда за ней приедут и увезут к бабушке. Дни шли, и страхи рассеивались. Она жила в мечтах о том, как приедет Томас к ней в Хоршем, как он будет проводить свои каникулы там, а не в Холлингбурне. А она, Катерина, внучка такой великолепной леди, как вдовствующая герцогиня Норфолкская, будет носить красивые платья и драгоценности в волосах. И Томас ей скажет: «Ты стала еще красивее в Норфолке, хотя и в Кенте ты была очень хорошенькой!» Он поцелует ее, она ответит ему поцелуем. Они будут все время обниматься и целоваться в Хоршеме. «Давай убежим!» – предложит ей Томас. В таких приятных мечтах проходили ее последние дни в Холлингбурне, и когда пришло время уезжать в Норфолк, она не слишком расстроилась. Она составила такой прекрасный план на будущее для себя и Томаса!
