Сильвия Соммерфильд - Любовная капитуляция
В замке хранилась книга с перечнем всех пэров Англии. При некотором усердии Донован мог выйти на нужное имя и вынуть этот сучок из своего глаза. Мак-Адам с воинами с грохотом въехал в замковый двор. На шум немедленно выбежали сонные слуги, чтобы принять лошадей и вынести по чаше вина хозяевам.
Спешившись, Донован зашагал вверх по каменной лестнице. Перед тем как идти к королю поднимать его с постели, следовало, во-первых, заняться исследованием биографии Эндрю Крейтона, во-вторых, переодеться и умыться и, в-третьих, подготовиться к объяснению с королем.
Мак-Леоды, кем бы они ни были, принадлежали к высшей аристократии, и Яков меньше всего хотел бы возбуждать недовольство среди дворян. Кроме того, едва ли ему захотелось бы приобретать репутацию притеснителя беззащитных женщин, хотя Донован сильно сомневался, что такое определение применимо к Кэтрин Мак-Леод.
Шагая по длинному коридору, он думал о ней, но оказался совершенно не подготовленным к зрелищу распахнутой настежь двери в свои покои. Быстро метнувшись в тень соседнего дверного проема, он встал там, выжидая. Он должен узнать, кто в его отсутствие осмеливается заходить в его жилые комнаты. Ночь — излюбленное время убийц, а он знал, что немало людей дорого бы заплатили за его смерть.
Но кого он меньше всего ожидал увидеть выходящим из комнат в коридор, так это Кэтрин Мак-Леод, к которой он только что приставил одного из самых надежных своих рыцарей.
Он стоял, притаившись в дверном проеме, и, когда та проходила мимо, поймал ее за руку. Она испустила сдавленный крик.
— Куда вы направляетесь, леди Кэтрин?
Но прежде, чем она смогла что-либо ответить, дверь вновь распахнулась, и молодой человек, ее охранник, стремглав вылетел в коридор. Сделав несколько шагов, он увидел Донована и Кэтрин, и краска стыда залила его лицо.
Кэтрин взглянула на Донована, но ни капли смущения не было видно на ее лице. Более того, она улыбнулась ему.
— Сэр, — с трудом смог выговорить юноша.
Он страшно не хотел глядеть в глаза начальнику, но гордость не позволила ему отвести взгляд.
— Вы что, заснули? — сдержанно спросил Донован.
— Не стоит ругать вашего охранника, — сказала Кэтрин. — Он безупречно бдителен. И очень мил. Мы даже перекинулись с ним в кости.
— Сэр… Я…
— Все отлично, Роберт. Завтра снова станешь на стражу.
— Благодарю, сэр. — Бедный юноша чуть не задохнулся от радости и поспешил уйти, благодаря Бога за то, что сегодня его начальник в редкостно хорошем расположении духа.
Между тем, ничего не говоря, Донован привел Кэтрин обратно в свою комнату. Там он отпустил ее, чтобы сбросить плащ, и устало опустился в кресло. Девушка стояла, следя за каждым его движением.
— Вы действительно не пытались бежать?
— Не пыталась.
— И я так же подумал. Отсюда убежать некуда. Вы ведь тоже это понимали, не так ли?
— Да.
— Тогда чего ради вы все это затеяли?
Он некоторое время изучал ее лицо, затем встал и подошел к ней. Кэтрин взглянула на него, но в глазах у нее не было страха.
— Куда вы шли?
— Я подумала, что, пока вас нет, я, может быть, сумею как-то найти брата. Мне хотелось всего лишь увидеть его, переговорить с ним, узнать, как он.
— Почему же вы не попросили об этом меня?
Его голос прозвучал мягче, чем она ожидала.
— А разве я могу вам доверять? — спросила она тихо.
— Да. Моя репутация — моя гордость. Я ни разу в жизни не нарушил данного слова. Честь иногда остается единственной и самой дорогой вещью, которая у тебя есть.
— А как насчет женской чести?
— О, она тоже драгоценна. Кэтрин, — обратился он, и они сами не заметили, как неофициально прозвучало это обращение, — существуют случаи, от которых никуда не деться, когда от тебя уже ничего не зависит и ты ничем не управляешь. Пора уже принять это. Сегодня можете больше не возвращаться к себе; будете находиться здесь, пока я не найду охранника, менее чувствительного к вашим чарам.
И он шагнул к ней, стягивая с себя камзол.
8
Стащив камзол и отшвырнув его в сторону кресла, Донован сел, чтобы стянуть сапоги. Кэтрин настороженно следила за ним. Если он полагал, что затащить ее в постель дело пустячное, то она продемонстрирует, как он ошибается. Конечно, он мог ее изнасиловать, но ее уступчивостью ему похвастаться не придется.
Донован со вздохом откинулся в кресле; он был очень и очень утомлен. Кэтрин стиснула руки за спиной, чтобы не было видно, как они дрожат.
— Если вы намерены надругаться надо мной, то имейте в виду: я найду способ расквитаться с вами.
— Что ж, придется остерегаться вас каждое мгновение. Следовательно, мне придется постоянно держать вас как можно ближе к себе, — ухмыльнулся Донован.
— Вы же победитель, — с сарказмом заметила Кэтрин, — и с позволения вашего короля вольны делать все, что считаете нужным.
— Ах, Кэтрин, — тихо засмеялся Донован и поднялся, чтобы снять рубашку. Теперь он уже видел неподдельный страх в ее глазах. — Все гораздо проще, чем вы думаете.
Сняв рубашку, он отшвырнул ее. Всякий раз, когда он оказывался рядом, он вносил смятение и путаницу в душу девушки.
— Куда проще взять силой то, что само не желает идти вам в руки, — с отчаянием сказала она.
— Вы уверены, что не желает?
Она чуть не задохнулась от гнева, но ее слишком занимали другие вещи. Его близость производила действие… совершенно нежелательное действие. Потянувшись, Донован легко коснулся ее волос, ощутив их шелковистость.
— Не надо, — сказала она и отбросила его руку.
Он тихо засмеялся и обхватил ее, привлекая к себе.
— Послушайте, Кэтрин. Таков закон жизни, что сильнейший, «победитель», как вы его назвали — властвует над всем. И только сильный способен распоряжаться этой властью справедливо и разумно. Яков не желает заговоров и мятежей, а потому прибегает к единственному разумному выходу — собирает вокруг себя сильнейших.
— Так вы полагаете подавить мятежи, принудив меня к сожительству? — спросила она.
— Если бы дело касалось сожительства с вами, то вы давно были бы моей. Боюсь, однако, что речь идет о вещи более постоянной и прочной. — Она не отрывала от него глаз, и Донован помолчал несколько секунд, чтобы до нее дошел смысл сказанного.
— Брак! — задохнулась она.
— Именно так, брак!
— Нет, никогда! Без любви? Нет и нет! Это то же самое, что взять меня без брака. Я вас не желаю!
— Никому не интересно, что вы там не желаете. Подписан указ короля. А что до любви, — он засмеялся снова, привлекая ближе ее непослушное тело, — жалок был бы тот, кто влюбился бы в вас, Кэтрин. Вы бы разбили ему сердце и погубили душу. Нет, я возьму вас такой, какая вы есть, и любви здесь нечего будет делать. Надеюсь, и без этого брак будет, по меньшей мере, волнующе прекрасным.
