Сьюзен Джонсон - Чистый грех
— Тс-с! Расслабься! Теперь-то никто тебя не видит. А тот человек никому и словом не обмолвится, это я тебе обещаю. Ты лучше скажи, как тебе нравится — вот так?
И он задвигал пальцами внутри ее — туда-сюда, туда-сюда. Теперь Флора была так возбуждена, что его пальцы, казалось, не по узкому туннелю скользят, а как будто утопают в колодце.
— Чрез… вы… чайно… приятно… госпо… дин… граф. — Изнывая в блаженстве, дурашливо выговорила она за несколько приемов. Связно не получилось, и понятно почему.
— Зачем ты опять закрыла глаза? Никто чужой на тебя не глядит. Мы здесь одни.
— Но ты-то на меня смотришь! — произнесла она искренним тоном целомудренной девушки.
— Я нахожу тебя восхитительной. И ни капельки не шокирован твоим поведением. Так что открой свои прелестные очи, дабы увидеть, сколько пылкой страсти в моих глазах! — Невзирая на иронический подбор слов, это было произнесено тоном приказа.
Она покорилась.
И увидела в его глазах ту самую пылкую страсть, о которой он говорил.
Другим, лукаво-вкрадчивым тоном, Адам произнес, указывая пальцем на свой пах:
— Погляди-ка на него! Хочешь, чтобы он оказался внутри тебя?
Она сделала судорожный вдох.
— Мне бы не надо…
— Надо, надо — ведь ты хочешь! — бархатным голосом возразил Адам. — Я вижу и чувствую, как ты хочешь! Ну же… иди сюда, — разгоряченно шепнул он, притягивая ее к себе. — Потрогай его.
— Не могу. — Она упиралась.
— Я тебе помогу, — мягко предложил он, и его пальцы выскользнули из ее влагалища.
— Нет, пожалуйста, нет! — умоляюще воскликнула Флора, безутешно огорченная этим внезапным бегством.
— Не спорь, милая! — шепнул Адам, теми же влажными пальцами легко поглаживая кончики напряженных сосков. Затем силой положил ее ладонь на свой твердый член. — От твоей ласки он станет еще больше и войдет еще глубже!
Почти растерянно глядя на то, что вдруг оказалось в ее руке, Флора спросила шепотом:
— Что я должна делать?
Он улыбнулся ее простодушной капитуляции.
— Для начала расстегни мне штаны, — молвил Адам, откидываясь на локти.
— Обязательно я?
— Да, если хочешь ощутить меня в себе, — ответил он игриво — но тоном, который не допускал возражений.
Флора села и с неожиданной решительностью занялась его штанами. Кроме пуговиц, там обнару-жились какие-то тайные крючочки, а когда она и с ними справилась, возникла новая проблема — стащить облегающие и плотные штаны оказалось совсем непросто!
— Ба, да ты не мастерица в этом деле! — шаловливо кольнул Адам.
— Извини, — сказала она, поднимая на него большие невинные глаза. — Никогда прежде не доводилось.
— Немного практики — и научишься, — заверил Адам. И он уже вполне серьезно показал ей, как проще всего снять такие штаны — даже приподнялся, чтобы облегчить ей задачу.
Что он мастак проворно сбрасывать штаны — кто ж сомневается! Недаром у Адама Серра репутация первого на всю Монтану распутника, которому быстро сдается каждая встречная красавица!.. Эта мимолетная мысль была тем более отвратительна Флоре, что и сама она попадала в категорию между делом соблазненных женщин. Вдруг вскипев гневом, Флора разом остыла и cyxo заметила, словно вслух подумала:
— И зачем я это делаю?
— Для моего развлечения, — проурчал Адам глухой к опасности. — К тому же это чертовски тебя возбуждает.
Его невозмутимая тупость только подлила масла в огонь. Как часто он играл в подобные игры? Сколько раз ему случалось свысока принимать ласки распаленных и ошалелых дур вроде нее? И какого дьявола ее так тянет к этому сукиному сыну, опытному развратнику? Ведь были же в ее жизни скромные и порядочные мужчины, даже в постели скромные и порядочные… Но тянет — к этому! Что-то животное, даже скотское в подобном выборе…
Очевидно, Флора изменилась в лице, потому что он нахмурил брови и спросил:
— А теперь-то чем я тебе не угодил?
— Да так… Не будем об этом.
Как она скажет, что ее душит ревность и злоба на саму себя за необузданную похоть!
— Ну же, дорогая, открой, что у тебя на душе, — ласково настаивал Адам. Похоже, его нисколько не смутил новый припадок дурного настроения любовницы.
Он со мной обращается, как с несмышленым ребенком, подумала Флора. Вот-вот предложит конфетку, чтобы я не дулась!.. А может, надо подавить, отбросить все сопутствующие эмоции — и предаться любви со слепой яростью ни о чем не рассуждающей Мессалины? Или стать ледяной глыбой, которую ничей пыл растопить не может? Втайне получать удовольствие, но виду не подавать… Как раз это ей знакомо — недаром же она получила от прежних любовников не слишком почетное прозвище Хладной Венеры!
— Да будет тебе известно, — своим салонным голосом заявила Флора, игнорируя тот факт, что нижние части их тел были совсем не по-салонному оголены, — твоя устоявшаяся репутация беспардонного развратника, которому неважно с кем и где, угнетает меня, гасит во мне страсть.
— С чего ты взяла, что мне неважно с кем и где? — возмутился Адам. — Напротив, я весьма и весьма разборчив. Если уж на то пошло, ты тоже не ангел! Не могу сказать, что откровенность твоей похоти и объем твоего опыта меня только радуют. Поэтому если вдруг настало желание препираться на тему свободной любви — не обессудь, если услышишь много неприятного!
Он с удивлением поймал себя на том, что говорит серьезно и гнев его — нешуточный. Читать мораль любовнице? Возмущаться тем, что она недостаточно целомудренна? Странное желание в человеке, который всю жизнь предпочитал женщин, знающих толк в плотской любви!
Флора тоже уловила пуританскую нотку в его маленькой речи, искреннюю и внезапную. Вот вам и сибарит! Подай ему женщину искусную в любви — но чтоб при этом была невинна, как голубица! Мужчины!
Она невольно расплылась в улыбке.
— И часто с тобой это случается?
— Что ты имеешь в виду? — насмешливо спросил молодой человек.
Можно ли по-настоящему сердиться на нее, гуляя взглядом по прелестному голому лобку!
— Мне вот что любопытно знать: спустив штаны, ваша светлость всякий раз пускается в дебаты о нравственности, или это только я возбуждаю в вас подобное неуместное желание? Конечно, я не смею ставить под сомнение вашу общеизвестную любовную неутомимость…
Он усмехнулся. Чертовка остроумна. Ей дай волю — заткнет за пояс.
— Виноват, — шепнул Адам, ласково поглаживая ее руку, — не вели казнить, вели миловать! Ей-же-ей, ты первая, с кем я пустился в дебаты прямо… прямо посреди. Так что будем делать: вникать в нюансы нравственной позиции или все-таки… займемся чем-нибудь более приятным?
— Или все-таки, — сказала Флора. — Но разве ты никогда не разговариваешь с женщинами?
