Луиза Аллен - Жертва негодяя
Он усадил их в лодку, в один ряд, а сам сел напротив, чтобы видеть лицо Перси. Она сидела, крепко сжав руки, и равнодушно смотрела на уставших гребцов, потом спокойно приняла его помощь, усаживаясь в кресло беседки. Она поднималась последней, и он успел влезть по веревочной лестнице, чтобы принять ее на борту.
— Я провожу леди Перси в ее каюту, — сказал он Эйврил и подхватил Перси под руку, не дожидаясь их возражений.
— Вторая слева, — крикнула Эйврил ему в спину. — Я подойду через минуту.
Если кто-то и был в кают-компании, он не заметил их. Смущаясь от пережитого шока, он неловко распутал узлы тесемок на брезентовом пологе, пропустил ее в каюту и заставил прилечь на кровать.
— Простите меня, — сказал он, когда она подняла на него взгляд. — Так бывает, это просто мужская реакция на пережитую опасность. Это ничего не значит… Вы здесь ни при чем. Не корите себя — это не ваша вина.
— Вот как? — Она изогнула брови — надменная, уравновешенная, острая на язычок леди из губернаторской резиденции, несмотря на ее порванное грязное платье, сбитую прическу, припухшие губы и трясущиеся руки. — Зачем же страдать, если я — ни при чем. Мне и в голову не придет взять на себя ответственность за это публичное представление. — Он ничего не смог прочесть в устремленных на него глазах. — Спасибо, что спасли мне жизнь. Я никогда не забуду этого.
— Перси? — окликнула Эйврил снаружи. — Можно войти?
— Мэм. — Переступив порог, он придержал полог, чтобы она могла войти. — Пойду распоряжусь, чтобы перенесли наши покупки в кают-компанию.
— Ах, Перси, — вздохнула Эйврил, присаживаясь на сундук. — Что за утро! Миссис Бастэбл сейчас отдыхает, и я попросила стюарда заварить чаю.
— Спасибо. Чашка чаю будет очень кстати.
Она удивлялась, что еще способна поддерживать беседу. Элис целовал ее так, словно отчаянно жаждал ее. И она отвечала, веря, что нужна ему. А теперь он говорит, что она ни при чем. Что любая женщина не устояла бы в такой буре страстей. Что его поцелуи — именно о таких она и мечтала — абсолютно ничего не значат для него. Просто реакция: он разряжается сексом, а миссис Бастэбл закатывает истерики.
В тот раз, когда они принадлежали друг другу — полностью, она, опьяненная пережитым наслаждением, смотрела на него с мечтательной улыбкой, а он приказал грубо уйти — вся его страстная нежность обернулась жесткой холодностью удовлетворенного мужчины.
Элис спас ей жизнь, рискуя погибнуть страшной смертью, он вел себя геройски — как всегда, таким он и останется навечно в ее растоптанном сердце.
— Ох, не плачьте! — Эйврил поспешила достать носовой платок.
«У нее их, должно быть, неистощимый запас», — подумала Перси, с трудом сглатывая душившие ее слезы.
— Не буду. Это просто шок. Думаю, надо полежать немного. Так будет лучше, правда?
— Конечно.
«Бедняжка Эйврил, ни к чему омывать ей руки своими слезами — ей тоже досталось».
— Ложитесь, я принесу вам чаю и подоткну одеяло. А ваши покупки я отнесу пока в свою каюту. Просто отдохните, милая.
Глава 8
24 декабря 1808 г.
Они обогнули южную оконечность Индии и теперь, в рождественский сочельник, взяли курс через океан на Мозамбик. Стюарды запаслись в Мадрасе южной зеленью, так что пассажирский салон и кают-компания утопали в декоре перистых пальмовых листьев и вьющихся растений.
Леди нарезали полоски алой и золотистой бумаги и вплели их в ветки, между которыми были протянуты гирлянды из бархатцев: цветы до поры хранились в прохладном, сыром трюме, и прекрасно сохранились.
— Почти как в церкви на Пальмовое воскресенье, но наши пальмовые ветви выше всяких похвал, — заметила Эйврил, когда они трудились над рождественскими украшениями и равномерно распределяли их по всей длине стола, словно матросы, вывешивающие праздничные флаги вдоль борта.
Капитан решительно восстановил закон и порядок, отметила Перси: стюарды расставляли на столах именные карточки, сверяясь с выданным на руки планом. Это означало, что она будет сидеть рядом с Элисом. После их возвращения на корабль она избегала любой близости с ним и вместе с тем презирала себя за трусость.
Она и не пыталась разобраться в своих мотивах: в конце концов, она обязана этому человеку тем, что осталась жива. Но находиться вблизи него было мучительной пыткой. Ей хотелось дотронуться до Элиса, хотелось, чтобы он снова искал ее губ, но Перси знала, что вспыхнувшая в нем страсть не была вызвана единственно ею — он повел бы себя так с любой женщиной.
И мало утешения в том, что он, как видно, тоже избегает ее.
— Теперь можно и подарки выкладывать, — заметила Эйврил. — Хорошо, что расставили именные карточки.
Перси заставила себя сосредоточиться на этой задаче. Стюардам приходилось нелегко: попробуй безукоризненно накрыть официальный праздничный обед, когда вокруг снуют и мельтешат леди и раскладывают по столу груды свертков, которые то и дело сползают с места от качки корабля. Общее настроение, однако, было вполне доброжелательным, и, как выразилась мисс Уайтон, перемещение подарков может только добавить веселья.
Перси перебирала кучу заготовленных ею свертков, вглядывалась в ярлыки, поправляя ленточки, и старалась не думать о том единственном, для кого у нее не нашлось подарка. Элис не заметит — убеждала она себя, перед ним и так будет груда подарков. Но внутренний голос шептал ей: заметит. Не то чтобы она желала подколоть его, но ей просто нечего было ему подарить. Пустячный сувенир — пустяк и есть. Так можно обидеть человека, спасшего ей жизнь. Нечто значительное — а она была вполне искусной швеей, чтобы смастерить изящный жилет из того шелка, что лежал в ее сундуке, — вызовет кривотолки.
Пожалуй, есть одна вещь — и мысль о ней не давала ей покоя, пока раскладывала свои подарки.
— Пора переодеваться к обеду, — заявила Эйврил, когда они все отступили на шаг от стола, любуясь делом своих рук.
Перси последовала за ней, и они разошлись по каютам.
Ящичек с драгоценностями был заперт в сундуке, она вытащила его и поставила на койку. К обеду — изумруды, решила она, взяла футляр с ожерельем и серьгами и отложила в сторону.
Она снова пошарила в ящичке, немного поколебалась, но все же сняла верхнюю полочку, вытащила все, что было под ней, после чего шкатулка, казалось, опустела. Теперь надо было потянуть за стерженек и нажать на узкую планку — тогда выдвигалось потайное дно. Именно здесь лежал узкий продолговатый пакет, обернутый потускневшей серебристой бумагой. Лента янтарного бархата, ярлычок с надписью: «Элис, с днем рождения! С любовью от Перси XXX» — свернулся и помялся.
